Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков

Про Олимпийские игры в Афинах написано много. Директор лаборатории доктор Костас Георгакопоулос хорошо поработал, допинговые скандалы были очень громкими. Позволю себе вставить страничку из той же моей статьи 2004 года, которую я цитировал выше:

Олимпиада в Афинах началась с примечательного скандала — греческие спринтеры, герои Олимпиады в Сиднее, Костас Кентерис (золото на 200 м) и Катерина Тану (серебро на 100 м) уклонились от внесоревновательного допинг-контроля. Причём Костас должен был зажечь огонь Олимпиады! Они на день раньше улетели из Чикаго, где у них был предолимпийский сбор и ожидался отбор пробы, появились в олимпийской деревне в Афинах, а вместо сдачи пробы — за ними уже шла антидопинговая погоня! — оказались в больнице в результате таинственной аварии. Через несколько дней из больницы они сами призывали взять у них пробы — но профессор Арне Лундквист, секретарь медицинской комиссии МОК, им отказал. И правильно сделал. Потому что он знал, что происходило на самом деле, хотя и не озвучил самый важный вопрос во всей истории: кто же это сделал анализы Кентерису и Тану накануне Олимпиады и предупредил, что в ближайшие дни пробы сдавать нельзя, надо исчезнуть. То есть они всего на несколько дней просчитались в сроках выведения…

Дальше — уже во время Олимпиады — пошло по нарастающей! Три, а может и больше, золотых медали в лёгкой атлетике были потеряны победителями в результате проблем с допингом, и такого предвидеть не мог никто. Венгерские метатели, Адриан Аннуш (золото в молоте) и Роберт Фазекаш (золото в диске) что-то намудрили при сдаче пробы. То есть Аннуш поначалу вроде пробу сдал, а через несколько дней Фазекаш попался на манипуляции с подменой мочи и, видимо, подозрения пали и на Аннуша. Оказалось, что две пробы Аннуша, отобранные во время Олимпиады, принадлежат разным людям! А когда захотели в третий раз взять пробу, то оказалось, что он исчез вместе с золотой медалью… Лундквист объяснил, что целью повторного анализа было сличение ДНК мочи, сданной после победы, с мочой самого Аннуша.

Снова на станозололе попалась толкательница ядра, на сей раз трагедией обернулась триумфальная победа нашей Ирины Коржаненко с блестящим результатом — 21.06 м! Ирина отрицает применение станозолола и не отдаёт золотую олимпийскую медаль, как и Аннуш. Станозолол был найден и у Антона Галкина, первого нашего бегуна за последние двадцать лет, пробежавшего 400 метров из 45 секунд.

На Ирине Коржаненко надо остановиться подробно. Её победа была феноменальная, я позвонил Португалову и поздравил Сергея. Тем временем Куличенко ворчал, зачем надо было толкать ядро так далеко, вторая толкательница отстала на полтора метра, показав 19.59 метра. Но это не беда; беда была в том, что Ирина тоже взяла российский флаг и стала носиться с ним по стадиону, как Капачинская в Будапеште. Почему ей никто не сказал и не проследил, чтобы она взяла полотенце и села на него, чтобы незаметно пописать, слить соревновательный концентрат, чтобы потом на станции допингового контроля напиться и сдать разбавленную мочу? Тогда бы не было проблем. Почему её не предупредил Португалов, ведь он знал, что были инъекции станозолола и что выездной контроль у Семёнова, сдача пробы из холодного состояния и анализ на простецких квадрупольных анализаторах масс, ничего ровным счётом не означает? На Олимпийских играх по жаре и в один день Коржаненко прошла предварительные и финальные соревнования и сдала очень плотную мочу, настоящий концентрат — после такой нагрузки все остатки старых инъекций буквально выжимаются из перегретой и измученной мышечной ткани. Нельзя было сдавать первую фракцию! Получилось, что она сама сделала всё, чтобы после анализа на масс-спектрометре высокого разрешения получить положительную пробу и потерять золотую медаль.

Моя подопытная группа таких ошибок не делала, все были предупреждены, никто концентрированный первач не сдавал, а как могли сливались перед сдачей пробы в полотенце — и выиграли две золотые и две бронзовые медали. И прошли допинговый контроль. Только через восемь лет, в 2012 году, реанализ показал две положительные пробы, одну золотую и одну бронзовую медаль потеряли. Ровно пятьдесят процентов надёжности и эффективности.

Но вернёмся к Играм в Афинах. Прошло два дня, все радуются успехам российских олимпийцев, Ирина Коржаненко просто звезда, и про её пробу пока ничего не известно. Лето в разгаре, я потею и загораю на даче, выдираю крапиву из зарослей малины, всё заросло и опутано цветущим вьюнком, — и вдруг слышу телефонный звонок, номер не определился. Это был Николай Дурманов. Он находился в олимпийской лаборатории в Афинах, присутствовал на контрольном вскрытии пробы Б, представляя российскую делегацию. Это была проба Ирины Коржаненко. Боже мой, как я был поражён и испуган! Хотя мои атлеты станозолол не применяли, панический страх пронзил моё сердце. Но пока вроде попалась одна Коржаненко… Дурманов спросил у меня, что можно сделать, — ну а что теперь сделаешь? Уже ничего, проба положительная. Со стороны МОК на анализе присутствовал Дон Кетлин. Оказывается, он не знал, что я вернулся из Канады, и очень хорошо обо мне отозвался, когда Дурманов стал спрашивать у него, как улучшить допинговый контроль в России.

Коржаненко после объявления положительного результата немедленно возвратилась в Россию вместе с золотой медалью, она отказалась её отдавать, более того, грозилась собрать пресс-конференцию и рассказать всю правду о Куличенко и сборной. И всё уже было готово в Москве, где её с нетерпением поджидал Андрей Митьков, корреспондент «Известий» и создатель сайта «Весь спорт», большой любитель допинговых репортажей и расследований. Позвонил напуганный Куличенко, попросил поговорить с Ириной — и дал мне номер её телефона. Поговорили, и не раз, и не только я один, всё ей объяснили. Коржаненко успокоилась, поняв, что она получит и сохранит все награды как настоящая олимпийская чемпионка — квартиры, машины, премиальные — и что бизнес её мужа в родном Ростове будет процветать. Главное — ни в чём не признавайся, и у тебя всё будет хорошо, никто ничего у тебя не отнимет, будешь жить и припевать, будто ничего и не было. Ну попалась на допинге, ну жалко, конечно, но ты же не одна такая, с кем не бывает. Это не конец света, сейчас немного пошумят и забудут.

Ирина уехала к себе в Ростов и там затихла.

После Игр в Афинах Николай Дурманов возглавил отдел антидопингового обеспечения в Росспорте. Положительные результаты на станозолол у наших легкоатлетов в 2004 году стали нестерпимыми, пора было что-то делать. Но Виталий Семёнов не пускал Дурманова