Седьмой отряд - Энди Макнаб
«Они?»
«Гарри, Дес и Швепси. Они наняли адвокатов, чтобы вытащить его оттуда и отправить в лондонскую клинику. Ему оказывают огромную поддержку, но он лишился рассудка».
Его кошмар начался во время путешествия на Эверест. Двадцать четыре человека пытались покорить Северный склон. Карл Хенице из NASA был увлеченным альпинистом-любителем. Ниш был единственным, у кого не было опыта.
Хенице был астронавтом-исследователем. Он входил в состав экипажа обеспечения полетов «Аполлона-15» и «Скайлэб», совершив около 120 оборотов вокруг Земли. Во время миссии «Скайлэб-2» он управлял роботизированным манипулятором Шаттла и проводил несколько научных экспериментов. Он также был выдающимся астрономом с множеством научных работ. Он открыл более двух тысяч звезд, обозначенных в звездных каталогах буквами «ХЕ». Он и сам был своего рода звездой.
Они поднимались по Северному склону Эвереста, когда на высоте около 17000 футов (5180 м) Ниш начал чувствовать сильную головную боль. К 18000 футам (5450 м) он начал отставать. В голове стучало. Его рвало. Пульс подскочил до 200 ударов в минуту. Это была горная болезнь. Его единственным шансом было вернуться в базовый лагерь, повторно акклиматизироваться и начать все заново.
Через пару дней он оправился и снова отправился на встречу с остальными ребятами, которые к тому времени уже поднялись гораздо выше 20000 футов (6100 м). Они остановились на неделю, чтобы акклиматизироваться перед следующим восхождением.
Ниш был на 24000 футов (7300 м), когда встретил Гарри и еще пару ребят, спускавшихся вниз. Они несли Карла в мешке Гамова — переносной барокамере. Через маленькое пластиковое окошко Ниш увидел, что его губы посинели, а веки дрожат.
Мешок нужно было постоянно подкачивать, примерно раз в каждые пять секунд — не для поддержания давления, а для подачи свежего воздуха и предотвращения накопления углекислого газа. В какой-то момент на следующий день пришла очередь Ниша качать. Он рассказывал Карлу о времени, проведенном с Гарри в Африке, пытаясь заставить его разум работать, даже если тело не слушалось. Все было тщетно. Карла похоронили на склоне горы, завалив камнями и сланцем, как он и просил.
Ниш был физически раздавлен и опустошен тем, что опять погиб кто-то, за кого он отвечал. И его проблемы были далеки от завершения. Не успел он оставить позади один кошмар, как вернулся домой к другому.
Ниш и Анна отправились во Францию, чтобы провести Новый год с Гарри и его девушкой, которые жили недалеко от Шамони. К тому времени, как они приехали, Ниш был уверен, что она — дьяволица и хочет убить его. Он ничего не ел на случай, если она задумала его отравить. Теперь он был тощим как палка, тенью себя прежнего. К тому же он не спал семь дней. Он был солдатом, он был настороже, ожидая нападения. Ему было нужно проявлять много ума и маневрировать, потому что он знал, что она может читать его мысли.
Они взяли машину в аэропорту и отправились к Гарри. Анна была за рулем. И снова Нишу нужно было проявлять повышенную бдительность. На любом повороте она могла съехать с дороги и бросить машину вниз по склону. Они полыхнут огненным шаром, а поскольку она была дьяволицей, она выйдет из пламени без единой царапины, а он сгорит заживо.
Когда они въехали в Шамони, Ниш заметил на углу группу жандармов. Он заставил ее остановить машину. Он выскочил наружу и подбежал к ним — взвинченный, измученный, с изможденным от недосыпа лицом. Он не говорил по-французски, а они — по-английски. Он толкал и пихал их, пытаясь объяснить, но, похоже, возникли трудности с переводом. Почему они не поняли, что она пытается его убить? Она наложила на них заклятие — теперь они были на ее стороне.
Когда противостояние переросло в групповую драку, Анна позвонила Гарри. Он появился как раз вовремя, чтобы спасти Ниша от ареста или избиения.
Гарри доставил их в отель, но Ниш просто лежал в ожидании: восьмая ночь подряд без сна. В сумерках Ниш осознал, что он избранный и должен поднять меч против зла.
Утром Анна подошла к нему: «Ниш, ты должен что-нибудь съесть». Она бросила ему мандарин.
А вот хрен. Он бросил его обратно, а она поймала.
«Она умна», — подумал он. «Так и должно быть: она дьяволица».
«Не стоит ли ему съесть хоть что-то?» — подумал он. Если он съест все, это убьет его. Если он съест лишь немного, это, возможно, уймет ее. Может быть, ему удастся сохранить ее расположение, и она не превратит его в огненный шар. Но как только это будет сделано, ей придется умереть. Ему придется убить ее. Иначе она убьет и его сына, Джейсона.
Вчетвером они отправились кататься на лыжах, и теперь Ниш умолял Гарри не отходить от него, даже когда шел в туалет. Гарри был единственным человеком, которому он мог доверить свою защиту. Он знал, что Гарри слишком умен, чтобы поддаться влиянию Анны и попасть в ее сети.
На обратном пути у Ниша окончательно помрачился рассудок. Он больше не мог сдерживать свои мысли. Он сказал им троим, что Анна должна умереть, и объяснил свой план. Когда они приехали в Шамони, Гарри остановился у больницы, где знал одного из врачей.
Ниш сразу понял, что Гарри и его девушка попали под чары Анны. Теперь они были на ее стороне. Он не мог оставаться здесь. Он должен был убить ее, пока не упущена возможность. Когда они вошли в больницу, он схватил с подноса ножницы и набросился на нее. Лезвия скользнули у нее по голове и вонзились в плечо. Он выдернул их, когда она с криком упала. Ему нужно было попасть ей в глаза, чтобы убить ее как можно быстрее.
Гарри повалил Ниша на землю как раз в тот момент, когда ножницы вонзились в грудь Анны.
Ниш торжествовал: «Я убил ее? Я убил ее?»
Гарри держал его в захвате за голову, пока не пришла помощь. Нишу вкололи успокоительное. Полицейские надели на него наручники и отвезли в психиатрическую клинику. Его заперли в белой комнате, напоминавшей ему ледяную пещеру. Высоко в одной из стен было вентиляционное отверстие. Сияюще-белый охранник, всегда стоявший снаружи, был ледяным человеком.
96
Июль 1994 г.
Я постучал в дверь дома Ниша в Херефорде. Из окон доносился шум утреннего ток-шоу. На самом деле он никогда не смотрел эти передачи. Он просто хотел, чтобы они были включены, чтобы шум и мерцание экрана не давали ему слишком глубоко задуматься.
