Куриный бульон для души. Самое важное. Расстаться с ненужным и обнаружить, что счастье всегда было рядом - Эми Ньюмарк

Встреча с малышкой подарила мне радость, которую я не испытывала весь прошедший год. Я провела дома у сына несколько часов и напоследок сказала:

– Конечно, я в кресле и бегать не смогу, но все же, пожалуйста, обращайтесь за помощью, я могу быть ночной няней, чтобы вы могли больше спать. Могу оставаться днем на пару часов, если вам надо куда-то уехать.

И, к моей величайшей радости, они воспользовались этим предложением. Я стала проводить дома у сына все больше и больше времени, а потом и вовсе переехала к ним. Я заботилась о малышке как могла, помогала с домашними делами. А еще мы много общались, и то, что я услышала от сына, меня просто поразило.

Как-то я жаловалась, что не могу дарить внучке такие же замечательные игрушки, какие покупала Джону, когда он был маленький. И меня поразило, что он не вспомнил ни одной из них. Зато в красках рассказал, как одна из нянь (а их у него было очень много) заперла его в квартире, а сама ушла на всю ночь на свидание, и Джон от страха не мог уснуть. И как на школьное выступление пришли мамы всех детей, а я не пришла (у меня тогда шел громкий судебный процесс, я даже попала в газеты).

Я думала, что из-за автокатастрофы потеряла все, что было важным для меня. Но оказалось, что я потеряла это гораздо раньше.

Джон сказал, что никогда не рассчитывал, что я буду помогать с его собственным ребенком. Разве что пару раз в год буду выписывать чек.

Я думала, что из-за автокатастрофы потеряла все самое важное для меня. Но оказалось, что я потеряла это гораздо раньше.

Богу было угодно заключить меня в инвалидное кресло, чтобы я наконец остановилась и перестала бежать за призрачным успехом, за вещами, которыми хвасталась перед ничего не значащими для меня людьми, пока мой сын рос сам по себе и даже уже перестал ждать от меня любви.

Жизненный отрезок, на котором сейчас нахожусь, я бы ни за что не променяла на свою прежнюю жизнь.

Камия Тейлор

Дети и трудности – пополам

Дом – это место, где мы любим. Мы можем покинуть его, но наше сердце всегда там.

Оливер Уэнделл Холмс

Если бы меня попросили охарактеризовать свой брак до недавнего времени одним предложением, я бы сказала: слишком много работы – у Джона и слишком много детей – у меня.

Мы знакомы со школы, встречались со старших классов и всегда знали, что поженимся. Мы мечтали о двоих детях и сбалансированной жизни: работа, путешествия, время дома и встречи с друзьями – чтобы на все хватало сил.

Моя третья беременность была незапланированной. Я не хотела снова через это проходить, а когда узнала, что у меня двойня, то вообще впала в депрессию. У Джона уже тогда была ненормированная работа. Он задерживался допоздна, приходил домой без сил и заваливался спать. По субботам его невозможно было разбудить – как будто мне самой не нужен отдых! У меня была работа на полставки, двое детей снаружи, двое внутри и все домашние дела. Когда я сказала Джону, что уже больше не могу так, он ответил:

– Увольняйся! Моей зарплаты хватит, чтобы всех нас содержать.

Но я хотела больше помощи от Джона, чтобы он участвовал в нашей жизни полноценно, а не только финансово.

Когда родились близняшки, у меня не было к мужу ничего, кроме ненависти. Меня бесил его будильник по утрам, который будил малышек, то, что он звонил с работы и спрашивал, как дела, а сам продолжал стучать по клавиатуре, явно слушая вполуха. Я ненавидела его отстраненность по выходным, то, как он набирал эсэмэс по работе, пока играл с мальчиками в настольные игры.

Однажды мы ругались, и я предложила развестись. Я кричала:

– Какая разница! Я все равно вижу от тебя только деньги и несколько часов на выходных. Мы и так будто уже в разводе.

На следующий день он пришел домой и сказал, что уволился:

– Мы всегда мечтали о балансе, но на этой работе это невозможно. Давай я возьму паузу на год, помогу тебе с детьми, денег хватит. А потом решим, что будем делать.

Первое время Джону было непросто. Он следил по Фейсбуку за успехами в карьере своих бывших коллег, и я видела, как он подавляет панику: ведь его карьера «простаивает» и он упускает столько возможностей для профессионального развития.

Ему тяжело было становиться родителем на полный день – весь день возиться с детьми, уложив их, браться за бардак, который они оставили, а с утра опять то же самое. Я не была уверена, что он долго продержится.

Однажды ему с работы позвонили. Он вышел поговорить в другую комнату, а вернулся с горящими глазами. Ему предложили удаленную работу на полставки (после его увольнения полноценной замены Джону найти не удалось). Я понимала, что нужно согласиться, но боялась, что все вскоре вернется на круги своя, просто работать он будет не в офисе, а в нашей спальне. И тогда я поставила условие: даю ему на работу три часа утром, один час – после обеда и еще пару часов после того, как дети улягутся спать. Взамен и я должна получить пару часов в день, когда он берет всех детей на себя, а я занимаюсь личными делами. Он согласился.

У меня была работа на полставки, двое детей снаружи, двое внутри и все домашние дела.

Прошло полтора года с тех пор, как Джон перестал работать в офисе. Наши младшие дети подросли и ходят в сад на несколько часов в день. Старшие посещают кружки и готовятся поступать в школу через год-два. На нашем холодильнике висит огромный планнер с расписанием занятий детей и пометкой, кто когда кого должен отвезти и забрать.

Наш доход сократился почти в два раза, но сократились и расходы. Джон перестал тратить деньги на одежду в офис и ланчи в кафе, а я не нанимаю няню всякий раз, когда мне нужно быть в двух местах одновременно.

Мы продолжаем много спорить, но теперь – мы не с разных планет, мы в одной команде. Джон признает, что не мог осознать моих трудностей, пока не сел в декрет сам.

В конце дня у нас установился милый ритуал. Уложив детей спать, мы наливаем себе по чашке какао и выходим на открытый балкон. Каждый вспоминает, что самое