Серийный убийца: портрет в интерьере (СИ) - Люксембург Александр Михайлович

(Из «Трактата о маньяках»)

Как мы понимаем, сам серийный убийца полагает, что выявить ему подобных из общей массы практически невозможно. Он с ходу даже отметает такую возможность. Но если мы внимательно приглядимся к его рассуждениям, то заметим, что это не совсем так. Рисунок поведения «охотника», вышедшего на поиск жертвы, может выдавать его. В отличие от своих американских «собратьев» вроде Эда Кемпера, выезжающих на дело обычно на собственных автомобилях, отечественный «охотник», как правило, ходит пешком. Патруль, имеющий достаточный опыт работы и соответствующую психологическую подготовку, скорее всего, обратит на него внимание. Тут есть над чем подумать.

Хотя серийный убийца — это, конечно же, аномальная личность, грань, отделяющая его от всех нас, обычных граждан, не столь очевидна и нередко размыта. Ведь он, как правило, ведает, что творит, то есть и с точки зрения закона, и с точки зрения житейской вполне вменяем. То, что он совершает, необходимо для реализации доставляющих ему наслаждение желаний, и он не хочет считаться с тем фактом, что, потворствуя им, приносит в жертву жизни других людей. Впрочем, в метафорическом смысле, двигаясь по трупам, значительная часть наших вполне обычных современников и сограждан также успешно реализует свои жизненные планы.

Учтем, что те, кому приходится судить о вменяемости или невменяемости преступника, иной раз сами демонстрируют вполне очевидные отклонения от нашего условного идеала психической нормы. Когда Муханкин перед своим вторым процессом был отправлен в Краснодар на психиатрическую экспертизу, с ним произошёл довольно-таки странный случай. Его привели как-то на беседу с психиатром, и Владимир с удивлением обнаружил, что тот стоит на четвереньках посреди своего кабинета в собачьей позе, потявкивая и совершая необычные телодвижения. Вдруг человек-пес с заливистым лаем бросился на преступника, весьма убедительно имитируя намерение повалить и искусать его. Запаниковавший Муханкин в ужасе забился в угол, отбиваясь и истошно крича… Тогда психиатр поднялся на ноги и, улыбаясь, сказал: «Да, братец, реакция у тебя адекватная. Выходит, ты вполне вменяем».

Все это и многое другое наглядно свидетельствует о том, насколько актуальна и неоднозначна проблема серийных убийц, какие сложные, нерешенные до сих пор вопросы она ставит перед обществом. Ярко и точно формулирует некоторые из них в статье «Наследники Чикатило» обозреватель «Литературной газеты» И. Гамаюнов:

…Уже после нашумевшего судебного процесса над маньяком Чикатило, побившим все рекорды по количеству жертв, казалось: уж теперь-то в России откроют статистику подобных убийств. Ничего подобного! Видимо, российские компетентные органы не очень-то стремятся к тому, чтобы выявить тенденцию: сколько именно человек гибнет в России от рук маньяков. В США, например, не скрывают: от 4 до 5 тысяч ежегодно становятся жертвами маниакальных страстей. Только та кое цифровое обозначение проблемы может сосредоточить внимание и силы общества на её решении. Ведь до сих пор в России не разработаны методики раннего выявления маньяков и способы их лечения. До сих пор среди специалистов идут споры об их вменяемости, а значит — ответственности за свои деяния. Утверждают же врачи, что на докриминальной стадии это сложное психическое заболевание можно и нужно лечить. Причем принудительно. Потому что сам заболевший, в каком бы возрасте ни был, не в силах справиться с нарастающим смерчем страсти… [и] становится опасным для тысяч ни в чем не повинных людей…

(Литературная газета. 1997. 12 февр.)

Итак, мы выявили основные свойства серийного убийцы. Поняли, каковы основные психологические составляющие этого страшного и жестокого психопатологического типа; рассмотрели его конкретную реализацию на примере судьбы несчастного и одновременно страшного человека Владимира Муханкина, раскрывшегося отчасти в своих рукописях, а отчасти пытавшегося благодаря им представить миру заведомо ложную и искаженную картину собственной судьбы. Авторы книги переосмыслили эту картину и разложили её на мельчайшие составляющие, а затем вновь сложили заново, стараясь воспроизвести её истинный и неповторимый узор. В хитроумных декоративных элементах этого узора мы пытались, однако, обнаружить детали, которые выходят за рамки конкретной человеческой судьбы, пытались создать портрет индивида в интерьере, но получили, скорее, групповой портрет целой категории своеобразных и жестоких особей, воспринимаемых как одна из печальных примет нашей урбанистической цивилизации.

Но, подводя итоги нашим наблюдениям, не хотелось бы, чтобы последнее слово осталось за «аналитиком» Муханкиным. И поэтому мы передаем слово профессору Ю.М. Антоняну:

Думаю, что мужчина, накапливающий психотравмирующие переживания, представляет повышенную опасность. Высокий уровень эмоционального напряжения может толкнуть его на совершение насильственных действий. Это происходит в том случае, если у человека вообще нет возможности раскрыться, показать себя, если он не может компенсировать свои сексуальные неудачи в другой сфере — служебной деятельности, дружбе, в спорте… Вообще можно сказать, что сексуальные преступники — это сексуальные неудачники. В подавляющем большинстве.

(АиФ. 1996. № 50)

Эпилог

Завершились «литературно-следственные игры», и в декабре 1996 года в Ростове-на-Дону состоялся суд над убийцей. В зале заседаний Муханкин неожиданно сменил тактику. Он, еще недавно каявшийся и в поэзии и в прозе, именовавший себя «зверем» и вместе с тем клеймивший общество, неспособное понять душу серийного убийцы, неожиданно отказался от части своих показаний и выдвинул версию о том, что имелся будто бы некто третий — истинный убийца «Вася», в то время как сам он всего лишь заурядный вор.

Но этот слабый, «детский» ход, удивительный по-своему после тех изощренных текстов, которые написал он в свою защиту для Яндиева, не мог, однако, повлиять на его судьбу. Муханкин с поразительным спокойствием и невозмутимостью выслушал приговор и поблагодарил суд, который, разумеется, приговорил его к высшей мере наказания.

А дальше… Дальше начинается неизвестность. Россия, принятая в Совет Европы, обязалась отменить смертную казнь. Одни приветствуют это как акт гуманности, другие категорически протестуют, приводя свои контраргументы. Но так или иначе исполнение приговоров приостановлено и, по всей видимости, не возобновится в обозримом будущем. Скорее всего, Владимиру Муханкину предстоит провести немало лет в столь хорошо знакомом ему тюремном мире и вновь вкусить все прелести российской пенитенциарной действительности. Кто знает, какие настроения возникнут у него через несколько лет, как начнет тогда воспринимать он себя и драму собственной жизни. И сохранится ли у него та тяга к творческому самоанализу, которая сложилась за долгие месяцы следствия.

Постскриптум

Наша история была бы завершена, если бы не одно обстоятельство. Находящийся в Новочеркасской тюрьме Владимир Муханкин неожиданно написал заявление на имя Яндиева, в котором выразил желание сообщить о будто бы совершенных ранее убийствах и иных преступлениях.

Каковы мотивы, побудившие Муханкина вновь заговорить? Если верить ему, то причиной его словоохотливости является неудовлетворенность тем, что он один осужден, в то время как Левченко не осуждена, а другие лица находятся на свободе. Но верить Владимиру, конечно же, не приходится. Страх перед возможной надвигающейся смертью побуждает его изыскивать некие новые факты, которые могли бы стать формальным основанием для отмены вынесенного приговора и отправки его дела на доследование. К тому же в таком случае его перевели бы из тюрьмы с весьма жесткими правилами содержания в Ростовский следственный изолятор, где по контрасту обстановка показалась бы ему чуть ли не курортной.

В чем же конкретно готов сознаться Муханкин?