» » » » Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова

Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова, Оксана Юрьевна Захарова . Жанр: Публицистика. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале kniga-online.org.
1 ... 16 17 18 19 20 ... 53 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
политических преступлениях мне не приведено»[140].

Особым совещанием при НКВД СССР О.С. Буденная была осуждена на восемь лет. В 1945 году ей добавили еще три года. Ссылку отбывала в Енисейске, где работала уборщицей в школе.

Непосредственное отношение к музыке имела и супруга маршала Егорова — актриса кино, пианистка. Галина Антоновна играла в фильмах «Зори Парижа» и «Соловей-соловушка». Она считалась одной из первых московских красавиц. Егорову арестовали раньше мужа, на которого из-за ревности она написала донос в НКВД о готовящемся военном заговоре.

По словам Г.А. Егоровой, маршал поощрял ее «постоянные выезды на банкеты, где присутствовали иностранные послы», он знал о дружеских отношениях супруги с послом Польши в СССР Лукасевичем, которому Галина Антоновна рассказывала об «антисоветских взглядах Егорова, что эти взгляды разделяются также Бубновым и Буденным»[141]. Галина Антоновна Егорова была посмертно реабилитирована в 1956 году по всем пунктам предъявленного ей обвинения.

Власть вела постоянные наблюдения за представителями советской элиты на иностранных приемах. Одним из тех, кто осуществлял этот контроль, являлся барон фон Б.С. Штейгер (1892–1937), в 20— 30-х годах уполномоченный коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним сношениям.

Е.С. Булгакова, описывая 3 мая 1935 года в своем дневнике прием у советника американского посольства Уайли, в частности, отмечает, «что присутствовал, конечно, барон Штейгер — непременная принадлежность таких вечеров, „наше домашнее ГПУ“, как зовет его, говорят, жена Бубнова».

Карлис Озолс в своих мемуарах писал: «Чтобы создать систематическую организацию для ловли иностранцев на женские чары, придумали даже специальную должность посредника между иностранцами и художественным миром Москвы. Эти обязанности выполнял бывший барон Борис Сергеевич Штейгер, теперь уже расстрелянный. Его главной заботой стало сближение иностранцев с актрисами и танцовщицами. В распоряжении Штейгера находились все балерины, он свободно распоряжался ими. Внимательно следил, какая из них нравится тому или иному иностранцу, и, когда было нужно, видя, что иностранец стесняется, шутя и откровенно говорил ему: „Ну что вы, любая из них может быть в вашем распоряжении“. Да, все знаменитые и незнаменитые балерины, певицы, молодые актрисы часто становились в руках ГПУ „рабынями веселья“.

Дипломатический корпус, конечно, знал о роли Штейгера, но строго его не осуждал, наоборот, жалел, как жертву ГПУ. Он рассказывал моему коллеге трагедию своей жизни. Сын известного в Южной России помещика барона Штейгера, обрусевшего немца, прежде Штейгер служил в гвардии. В дни революции, как антибольшевик, был приговорен к смертной казни. Его уже повели на расстрел, но указали выход и спасение: службу в ГПУ. Молодой Штейгер очутился между двумя безднами. Согласился оказывать услуги чекистам. Трудно осуждать человека за такой компромисс, когда его безнадежно и безжалостно окружила гробовая жуть! Бывают такие положения, при которых никто не смеет бросить камень даже в кругом виноватого человека. И когда я прочел в газетах, что Штейгер расстрелян ГПУ вместе с Караханом и Енукидзе, мне его как-то особенно стало жаль, жертву, которую ГПУ сначала деморализовало, потом уничтожило, возможно, как лишнего свидетеля.

Штейгера обвинили в сношениях с иностранцами, забыв, что десять лет назад обязали поддерживать эту связь. Он исполнял только навязанные ему обязанности и, должно быть, хорошо исполнял, потому что его положение постоянно крепло».

В период с 1917 по 1929 год связь с интеллигенцией новая власть поддерживала с помощью наркома просвещения А.В. Луначарского. Уроженец Полтавы, выпускник Первой киевской гимназии (его одноклассником был философ Николай Бердяев), Луначарский закончил университет в Цюрихе.

«Не одному жрецу кафедры пришлось в те дни, широко разинув рот, глядеть на этого вандала, который читал на полдюжине новых языков и на двух древних, и мимоходом неожиданно обнаруживал столь разностороннюю эрудицию, что ее без труда хватило бы на добрый десяток профессоров»[142], — вспоминал итальянский писатель К. Малапарте, посетивший Москву в 1929 году.

Заметную роль в светской жизни Москвы играла супруга наркома Наталья Александровна Луначарская (урожденная Сац (1900–1962), в первом браке Розенель), училась в Киевской театральной академии, играла на сцене Малого театра (1923–1939), в Театре Корша, Театре им. МГСПС, Ленинградском театре «Комедия». Во многих из них ставились переведенные ею пьесы французских и немецких драматургов.

В 1927 году была поставлена пьеса А.В. Луначарского «Бархат и лохмотья» с участием супруги автора. Демьян Бедный написал по этому поводу эпиграмму:

Ценя в искусстве рублики,

Нарком наш видит цель:

Дарить лохмотья публике,

А бархат — Розенель.

Супруга наркома появилась на публике в дорогих нарядах. Показная скромность ей не импонировала.

«…Луначарский, постаревший, обрюзгший, побритый — от чего постарел еще больше, — сидел впереди, согнувшийся, усталый, как мешок. Рядом раскрашенная, разряженная, с огромным белым воротником а-ля Мария Стюарт — Розенель. Одета в пух и прах, в какую-то парчу. Плывет надменно, поставит несколько набок голову с неподвижным взглядом, как царица в изображении горничной. Демьян сказал, глядя на них: „Беда, если старик свяжется с такой вот молодой. Десять — двадцать лет жизни сократит. Я уж знаю это дело, так что держусь своей старухи и не лезу“, — и он кивнул в сторону своей жены, пухлой, с покрашенными в черное волосами. Та довольна. Но Демьян врет. Насчет баб тот тоже маху не дает. Но ненависть его к Розенель так и прет. Он написал как-то на нее довольно гнусное четверостишие: смысл сводился к тому, что эту „розанель“, то есть горшочек с цветком, порядочные люди выбрасывают за окно. Луначарский некоторое время на него дулся, даже не здоровался, но на днях приветливо и даже заискивающе с ним беседовал вместе с женой»[143], — писал в своем дневнике главный редактор «Нового мира» В. Полонский.

7 марта 1928 года «Правда» опубликовала статью влиятельного политика и публициста Е.М. Ярославского «Покрепче на аванпостах», где, не называя имен, критиковалась публикация фотографии «одного из наших ответственных товарищей… в богатых костюмах, в украшениях»; уже 8 марта Луначарский отправил Ярославскому письмо (копии — Сталину, Бухарину и др.), в котором определил статью как «чрезвычайно несправедливую и вредную»: «Почему идет нечто вроде травли моей жены? За то, что она артистка? Вы в телефонном разговоре с ней даже сказали: „Оставьте сцену…“ <…> Ее туалеты? Во-первых, все здесь безобразно преувеличено. Никаких драгоценностей у нас с женой нет и быть не может. В жизни она одевается скромно. <…> Всякий человек, побывавший в современных магазинах, знает, что теперь все, вплоть до хорошо оплачиваемых работниц за границей, носят искусственные жемчуга и другие безделушки»[144].

Во время визита в СССР в 1928 году падишаха Афганистана Амануллы-хана супруга наркома просвещения едва не

1 ... 16 17 18 19 20 ... 53 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
Читать и слушать книги онлайн