Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова

стала причиной международного скандала. 6 мая в Москве после посещения падишахом аэродрома, где его встречали Ворошилов, Енукидзе, Карахан, представители военного ведомства, падишах с семьей и свитой отправился на ипподром, трибуны которого были украшены советскими и афганскими флагами. В центральной ложе с падишахом и его семьей находились Калинин, Енукидзе, Карахан. Дипкорпус присутствовал в полном составе на ипподроме. Состоялся розыгрыш приза Независимого Афганистана (падишах лично передал подарки наезднику и конюху), а вечером на торжественном спектакле в ГАБТе произошли отдельные протокольные «неприятности». Началось все с протеста некоторых инкоров, недовольных своими местами в ложах второго яруса. Инкорам пришлось объяснять, что ложи бельэтажа предназначены для дипкорпуса и нельзя сажать инкоров перед дипломатами. Но поведение инкоров не шло ни в какое сравнение с поведением супруги товарища Луначарского, которую еще до начала спектакля и приезда афганцев Калинину пришлось буквально выставить из центральной ложи. Но это не помещало ей снова «влезть» в ложу после первого антракта под предлогом, что ее пригласила афганская принцесса. Луначарскому указали на бесцеремонное поведение его жены и предупредили, что больше она не будет никуда приглашаться. В ответ на это Луначарский заявил, что отказывается от поездки в Ленинград. К сожалению, данное происшествие в этот вечер не было последним. Далее падишах поставил протокольную службу в трудное положение, заявив, что желает обедать в театре, но в ГАБТе не было кухни, привезти с Софийской набережной обед и разогреть его в Большой Московской гостинице было трудно. В результате было решено не отменять чайный прием в первом антракте в Бетховенском зале, на который приглашены главы миссий, а обед сервировать во втором антракте[145].

Несмотря на все происшествия, спектакль прошел блестяще.

Последний инцидент в этот вечер был связан с послом Франции Ж. Эрбеттом, который после спектакля во время разъезда «в резких выражениях» заявил, что «ему нет житья от ГПУ и что его не пускают в центральные фойе» (там еще находились падишах и часовые)[146].

Бубнова, Егорова, Буденная, Луначарская… Двое из этой блистательной четверки расстреляны. В определенный период власть использовала ум, обаяние, красоту этих женщин, а потом избавилась от них. Прекрасных дам оберегают и воспевают рыцари. Рыцари в политике?

«Пиджаки» против «фраков»

Петр I «переодел» российскую элиту в европейский костюм, но советская элита не могла носить допетровский посольский наряд, который, как и вся «знаковая система» Московского царства, был связан с идеями православия, незыблемости и вековечности царской власти.

Советский дипломат, впрочем, как и каждый гражданин СССР, — это борец за победу коммунистических идей во всем мире. Но «передать» с помощью костюма коллегам из других стран основные догмы марксистского учения — проблема трудная и практически невыполнимая.

Для иностранца человек в «кожанке» — это «товарищ», который уверен, что «революция — локомотив истории», а следовательно, «цель оправдывает средства». Вести переговоры с личностями, вооруженными такими идеями, не просто бесполезно, но и небезопасно. Фрак и смокинг — «одежда буржуев», она неприемлема для советского дипломата.

Следует отметить, что борьба с фраком началась еще при Екатерине II, когда новое направление в мужском костюме — фрак, длинные панталоны, короткий жилет — связывали в России с французской революцией. Императрица вела сражение с «революционной» модой, приказав обрядить будочников Петербурга в жилеты и фраки ярких цветов, сапоги с отворотами — одежду столичных щеголей. Будочники держали в руках лорнеты и приветствовали проходящих франтов: «Бонжур».

Император Павел Петрович, вступив на престол, поступил куда более прямолинейно. Если кто-то в толпе появлялся в круглой шляпе, адъютанты бросались вдогонку за несчастным, убегавшим что было сил, дабы избежать наказания палками.

«Никогда еще по сигналу свистка ни бывало такой быстрой смены всех декораций, как это произошло при восшествии на престол Павла I. Все изменилось быстрее, чем в один день: костюмы, прически, наружность, манеры, занятия»[147], — вспоминал князь А. Чарторыйский.

По мнению императора, русский человек не мог носить республиканское платье, тех же, кто сомневался в том, грозили одеть в платье казенное.

Но не прошло и двух дней после известия о кончине императора, как на улицах появились круглые шляпы, а еще через несколько дней — фраки, панталоны и жилеты, хотя запрет на них не был снят[148].

С падением Наполеона в 1815 году в моде кончается целая эпоха. Мужская мода окончательно освобождается от влияния придворного церемониала, исчезают парик и напудривание волос, кружевное жабо и манжеты. Панталоны до колен — кюлот (culotte) — используются только в качестве придворной одежды, обычно носят длинные панталоны. Основное внимание уделяется совершенству покроя и обработке костюма. Создается тип идеально одетого мужчины — денди. Дендизм — это дерзость, черпающая силу в себе самой, дерзость, возникшая из внутренней дискомфортности. По словам лорда Байрона, денди не существует вне особой тонкой оригинальности, она на все накладывает свою печать, денди не может не питать ненависти к мундиру[149]. Но денди — это не ходячий фрак, а только особая манера носить его. Можно и в помятой одежде оставаться денди, но при чувстве врожденного благородства. Денди был лорд Спенсер, во фраке которого оставалась единственная фалда, которую он отрезал и таким образом создал покрой, носящий с тех пор его имя. «Дендизм — это вся манера жить, а живут ведь не одной только материально видимой стороной»[150].

Увлечение английской модой и английскими лошадьми еще не означает приверженности стилю денди. Внешние формы — отражение внутреннего содержания. Количество изобретений денди в сфере моды весьма значительно.

Так, фрак, именно благодаря их стараниям, из одежды для верховой езды превратился в одежду для салонов, черный фрак стал популярен в 20-х годах XIX столетия, в эпоху романтизма. До этого в основном носили коричневые, синие, зеленые фраки, а черный надевали в траурные дни.

При Александре I фрак — одежда «золотой молодежи» Петербурга, но для некоторых он — знак вызывающей европейской моды: «Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем, рассудку вопреки, наперекор стихиям»[151].

С середины XIX столетия фрак — парадная или концертная одежда.

В первые годы советской власти фрак, как и в конце XVIII столетия, подвергся гонениям, но если в век Просвещения он символ революции, то в СССР фрак — олицетворение буржуазной жизни. Руководители Страны Советов категорически отказывались надевать фрак даже на дипломатические приемы. Большевик во фраке — это дискредитация советской власти в глазах мирового пролетариата.

Перед сотрудниками Протокольного отдела НКИД была поставлена, казалось бы, невыполнимая задача — «примирить» нормы европейского дипломатического протокола с