Театр – волшебное окно - Коллектив авторов
Около Гостиного Двора танцуют девушки в бальных платьях.
– Маруся! – девочка оборачивается на зов.
Мама стоит в середине круга в белой дымке.
– Мамочка. Сегодня я самая счастливая во всем свете!
Уже был близок шпиль Адмиралтейства, а Маруся не отпускает рук своих родителей, таких теплых и любимых. Она боится, что едва откроет глаза, как вся сказка падет, уводя за собой маму и папу.
На Дворцовой площади актеры в разноцветных костюмах строят из ларчиков и деревянных коробов сцену, а собаки в колпаках раздают в креманках.
Среди светлых занавесей играют «Снежную королеву» про добрую и великодушную снежную правительницы, похожую на Марусину бабушку.
Но все внезапно вьется метелью, пропадают отец и мать.
Маруся открыла глаза, вокруг были ряды больничных коек. Высокий худой мужчина маневрировал между железных прутьев.
– Ну, как себя чувствует пациент? – он, улыбаясь, положил большую ладонь на Марусин лоб.
На соседней кровати сидела бабушка, белая и невидимая.
– Дядя Доктор, бабушка, – радостно залепетала девочка, – я видела театр и маму с папой.
Доктор грустно взглянул на Марусю, та тихо прикрыла глаза, не переставая смеяться. Через несколько минут она затихла.
И сон ее был долог.
Над дверью значилась надпись: «Менингитное отделение». Мужчина затворил за собой дверь.
– Елена Дмитриевна, девочка, пятая койка, умерла несколько минут назад. Несчастный ребенок. Представляешь, ей снился театр, вот так смерть приходит: последним красочным сном.
– Иван Петрович, вы плачете?
– Нет, Леночка, вы что? Просто так тихо, не привычно. Она была последняя.
– И сирены не воют, – Леночка закрыла большую учетную книгу, – еще одна.
Никогда оно не перемелится. Рецензия
Софья Полякова
«Трагическое кабаре и трогательный хоррор», – так Олег Долин, режиссер спектакля «Легенда о мертвом солдате» по пьесе Бертольда Брехта, описывает свою постановку. Она длится всего час, но за это время актеры – учащиеся десятого класса школы «КЛАСС-ЦЕНТР» – напоминают зрителям, что такое «любовь и предательство, толпа и одиночество, война и мир». Но, как по мне, им показывают гниение человеческой души, вместе со всеми красками и внутренностями это процесса.
Сцена абсолютно пустая и темная. Иногда актеры выносят что-то наподобие лестниц, встают на них, отыгрывают роль, а потом так же быстро все убирают, не оставив и следа. Герои почти ничем не отличаются от зрителей, их костюмы – это привычная нам одежда, которая не указывает на роль актера. Так зрители визуально не привязывают происходящее на сцене, к времени и месту. Лишь спустя пару реплик, ты понимаешь, что действие происходит в фашистской Германии.
Не смотря на юный возраст актеров, их игра на сцене ничем не отличалась от взрослой профессиональной труппы. Вспомнила я, что это дети лишь в самом конце, когда они вышли на поклон, и подумала, что не всем взрослым актерам удается так вжиться в роль и заставить зрителей поверить в происходящее. Тем самым они выполнили свою задачу, помогли Олегу Долину раскрыть главную тему своей постановки: человек и его стремление закрыть глаза на окружающие проблемы. Изначально в пьесе «Барабаны в ночи» Бертольд Брехт, как мне кажется, рассказывает о посредственном отношении людей к войне, которая их, казалось бы, не коснулась. Режиссер же расширил эту тему, показав безразличие людей ко всему, что не задевает их напрямую. Будь это бомбежка с гибелью тысяч людей или внутренняя борьба в близком человеке, его переживания, которые убивают изнутри.
Таким человеком является Анна (Жанна Гульдина). Родители, Амалия и Карл Балике (Катерина Алоян, Илья Крикливец), насильно выдают ее замуж за Мурка (Марк Долин), который поможет их финансовому положению, при этом заставляют забыть ее о возлюбленном Андреасе Краглере (Данила Агапитов), сражающегося четвертый год на войне. От этого на протяжении всей постановки голова и душа девушки «разрываются». Ей не только запретили думать и делать, как хочет она, а еще и создали маску, которую должны видеть окружающие. О сильном давлении со стороны родителей и нового жениха Олег Долин рассказывает символическими поступками героев. Карл разрисовывает лицо дочери красками, чтобы оно было «живым». Мурк же считает Анну своей собственностью. И хоть говорит, что она «может решать сама», но вместе с ее родителями счастливо управляет телом Анны и «по-гитлеровски» поет веселую песенку, грубо отбивая ее ритм ногами. Они говорят за нее тосты, восторженно машут руками, пережевывают еду. Иногда Анна пытается бороться с давлением: она умывает лицо в ведре с водой, растирает краску и начинает кричать в зал, обращаясь к Андреасу, к приведению, каким его считают все остальные. Но это секундный порыв, вскоре девушка окончательно начинает верить родителям. Увидев Андреаса вживую, она поет о том, что счастлива без прошлого, о том, как хочет, чтобы оно навсегда исчезло вместе с ним. Живой оркестр наполняет звуком все помещение, и жесткий, страшный голос Анны, который только что был по-девичьи нежен, наседает над зрителями. Становится страшно.
Такой же страх я испытала, смотря на историю Андреаса и его возвращение домой. «У него ничего нет», «приведение», «живой мертвец», «почти прозрачный» – вот что говорят о нем. С помощью реакции Амалии и Карла режиссер и показывает отношение людей к проблемам. Пока их что-то не задевает, они даже не вспоминают об этом, когда они встречаются с проблемой лицом к лицу, смелости не хватает элементарно ответить за свои слова и раскаяться. Их страх перед правдой и справедливостью показан в еще одном символическом действии. Из ведра, в котором «смывала маску» Анна, появляется костлявая острая тень руки. Ее длинные пальцы «разрастаются» и нависают над родителями. Слышится голос солдата. Родители дрожат, но все же не уступают: «Умейте страдать без жалоб», – постоянно повторяет мадам Валике и вновь прячется.
В конце своей постановки Олег Долин говорит о влиянии «больших» людей на более слабых и о том, что нужно чаще прислушиваться к незначительным людям, которые не попали под влияние «главарей». Официант в баре (Максим Панферов) заставляет гостей дать слово бедному и потерявшему лицо солдату. В этот момент все будто складывается в один пазл. Все то, что происходит на сцене – наша жизнь. Рассказ Андреаса о войне не связный и не информативный, как обычно нам вещают в учебниках или по телевизору, здесь были лишь чувства. В этот момент на экране над сценой начинают транслировать хронику Второй Мировой войны, боевых действий в Афганистане, Чечне, кадры из новостных сюжетов о Донбассе и Сирии. Абсолютно разные вещи, смотреть это по телевизору и здесь. В обычной жизни мы реагируем на эти кадры, как родители Анны – сухие данные, не касающиеся
