Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова
50-е — начало 60-х годов, активно сражаясь за «новых» друзей, Советский Союз не забывал и «старых» акторов мировой политики — Великобританию и США.
В феврале 1959 года СССР посетил премьер-министр Великобритании Г. Макмиллан, который рассматривал свой визит как ответ на посещение Англии Н.С. Хрущевым в 1956 году. Цель визита — обмен мнениями с руководством СССР по международным проблемам.
Программа пребывания предусматривала переговоры, экскурсии, культурные и представительские мероприятия, поездки по стране. Но ввиду осложнений переговорного процесса программа стала меняться в сторону сокращения ее развлекательной части и расширения переговорного процесса. Первой была отменена охота, на которой гостя должны были облачить в защитного цвета меховой комбинезон и унты из собачьего меха. В качестве подарка было приготовлено тульское ружье с золотыми насечками и перламутровой инкрустацией.
Затем последовали события, которые имеют прямое отношение к понятию «дипломатическая контркультура».
Перед поездкой по стране на приеме в английском посольстве 24 февраля Н.С. Хрущев сообщил, что завтра отправляется с гостем в Киев, но на следующий день Макмиллан вместо Киева отправился в сопровождении министра иностранных дел Селвина Ллойда и посла сэра Патрика Райли на дачу Хрущева, где находились (кроме членов семьи советского лидера) А.И. Микоян, А.А. Громыко и советский посол в Лондоне Я.А. Малик. На следующее утро в таком же составе состоялась беседа в Кремле, после чего Макмиллан выехал на аэродром, где узнал, что старшим сопровождающим лицом был назначен первый заместитель министра иностранных дел В.В. Кузнецов.
Премьер-министр медлил с посадкой, постоянно переговариваясь со спутниками, но затем члены делегации поднялись в самолет. «Неловкость положения ощущали все и, в первую очередь, Василий Васильевич (В.В. Кузнецов. — Авт.), который, я думаю, отлично понимал, что ему отведена роль протокольной „колючки“ и что при всем своем бесспорном дипломатическом авторитете он не может по формальному номиналу заменить члена правительства»[338], — вспоминал В.В. Карягин. В Киеве все члены английской делегации делали вид, что ничего не произошло. На официальном обеде Макмиллан даже обменивался с председателем Совета министров УССР Н.Т. Кальченко «изящными комплиментами», сказав в своем тосте, что ему «лестно быть гостем премьер-министра, который во время войны был генералом, сам же он, Макмиллан, дослужился только до чина капитана, и то в Первую мировую войну». Кальченко в не менее изящной форме дал ответ, заметив, что ему приносит удовольствие «принимать бывшего пехотного капитана, который стал теперь капитаном такого большого корабля»[339]. В столице Украины гости посетили Театр оперы и балета, в Мариинском дворце в честь английской делегации был дан обед.
На сельскохозяйственной выставке большое впечатление на гостей произвела ее организация и оформление. Ллойд заметил, что впервые видит выставку такого высокого уровня. Макмиллана заинтересовала врубовая машина, которая работала на крутопадающих угольных пластах. Личный секретарь Макмиллана сказал, что если бы консервативная партия организовала подобную экспозицию перед выборами, то там бы и победила[340].
На обеде премьер-министр высказал восхищение восстановительными работами в Киеве и в республике, отметил в этом роль Хрущева, упомянул, что англичане участвовали в строительстве крупнейшего в Европе Днепропетровского шинного завода. «Если мир неделим, — сказал Макмиллан, — то также неделимо и взаимное процветание <…>. Мало желать мира и говорить о нем, надо упорно работать над его достижением <…> путем преодоления трудностей и непонимания»[341].
Помощник премьера Зулуэта сказал в беседе с советским представителем: «Даллес болен, Аденауэр взбесился, а де Голль ведет себя как абсолютный король <…> Макмиллан остается единственным работающим и думающим деятелем Запада, однако он не может взять на себя ответственность за то, чтобы сказать последнее слово советской стороне»[342].
Эванс, помощник премьера по прессе, заявил в одной из бесед с советским представителем, что «Англия привыкла слушать всех, но делать так, как ей нужно, и что Макмиллан будет в СССР ровно столько, сколько предусмотрено программой»[343].
Посещение Киева произвело на британских гостей сильное впечатление. Все, начиная с балета «Лесная песня» и заканчивая выставкой народного хозяйства, удостоилось самой высокой оценки.
Протокольное «недоразумение» было сглажено в Ленинграде, где Макмиллана встречал не председатель Ленгорисполкома, как значилось в программе, а А.И. Микоян и А.А. Громыко, которые неожиданно прибыли в Ленинград, чтобы сопроводить здесь премьер-министра.
Протокольная демонстрация Хрущева была неприятна Макмиллану, и трудно предполагать, что он забыл об этом впоследствии.
В поездке Макмиллан носил красивую светло-серую папаху («астрахан кэп»), которая ему очень шла. Вероятно, идею надеть этот головной убор подсказал Макмиллану личный секретарь премьер-министра, потомственный дворянин Филипп де Зулуэта, который работал в свое время в посольстве в Москве. Чтобы поддержать премьер-министра, он носил «роскошную черную кубанку с красным верхом. По правде сказать, рядом с импозантным премьером он выглядел опереточно»[344].
В свою очередь генерал С.М. Штеменко вспоминал, что во время визита в Москву английского фельдмаршала Монтгомери ему подарили генеральскую бекешу на беличьем меху и папаху. Их он не снимал даже в Кремле на обеде у Сталина, демонстрируя тем самым уважение к организаторам приема.
Несмотря на протокольное недоразумение, Макмиллан принял с благодарностью штучное инкрустированное «ружье» и обещал опробовать его в своей родной Шотландии во время охоты на куропаток.
Ответный подарок — старинной работы отреставрированный столик-конторка в стиле эпохи Георга III, который на аукционе «Сотби» или «Кристи» стоил бы весьма дорого, — оставил Хрущева равнодушным. Кто-то из хозяйственников спросил, куда «пристроить» это «старье»?[345]
Одно из главных качеств джентльмена — постоянный самоконтроль. Умению владеть собой, уважать человеческую личность учат в Англии с детства.
В 1954 году в Западном Берлине проводилось совещание министров иностранных дел четырех держав. Когда был объявлен перерыв и советская делегация направилась к выходу, верховный комиссар В.С. Семенов возвратил В.В. Карягина «за какой-то мелочью», оставленной на столе. Опасаясь не успеть и что делегация уедет без него, Карягин устремился вниз по лестнице, «едва касаясь ступеней краешками каблуков». Когда до площадки нижнего этажа оставалось несколько шагов, из коридора появилась группа людей. «Едва успев „затормозить“, я (В.В. Карягин. — Авт.) оказался посреди этой группы и, занесенной для следующего прыжка, ногой сбил чей-то ботинок. Человек в темно-синем в полоску костюме, не проявив никаких эмоций, спокойно нагнулся и стал поправлять свою обувь. В ответ на мои извинения один из его спутников столь же невозмутимо сделал жест, означавший, что я могу продолжать свой путь, и только тогда я узнал в нагнувшемся человеке английского министра (премьер-министра А. Идена. — Авт.)»[346].
Очередным примером английского хладнокровия и «джентльменской выдержанности» стало поведение премьер-министра Макмиллана в





