Русские парижане глазами французской полиции ХVIII века - Александр Фёдорович Строев

В-одиннадцатых, будучи спрошен, верно ли, что помимо названной суммы в две тысячи сто шестьдесят три ливра, на кои выдана расписка, он должен еще названному Брюне семьдесят пять ливров за сделанные для него мелкие расходы и жалованье начиная с названного дня двенадцатого июня до дня, когда названный Брюне вышел из услужения от ответчика, сказал, что не помнит вовсе, чтобы должен был такую сумму названному Брюне, что рассчитался с Брюне как за мелкие расходы, так и за жалование, имеет с оным окончательный расчет по сему делу и не помнит вовсе, в какую сумму встал названный расчет.

На вопрос о том, в какой день названный Брюне вышел от него из услужения и сколько получал жалованья в год, сказал, что не помнит вовсе, в какой день названный Брюне вышел от него из услужения, что служил ему самое большее три месяца, что давал ему тридцать су в день и составил окончательный расчет жалованью и мелким расходам, сделанным для него.

В-двенадцатых, будучи спрошен, верно ли, что по его, ответчика, просьбе названный Брюне, коему он внушал, де должен вскорости получить названный вексель на пятнадцать тысяч ливров, нанял в сем городе портного для пошива в кредит для него, ответчика, платья на семнадцать сотен ливров; что под тем же предлогом и по той же просьбе названный Брюне також уговорился с различными лавочниками, как то с мастером, сдающим кареты на прокат, торговцами кружевом, чулками, оружейным мастером, виноторговцем и сапожником, дабы поставить ответчику в кредит товары их ремесла, и не верно ли, что названные лавочники поставили ему свои товары, за кои остался должен, сказал, что вовсе не говорил названному Брюне, будто должен получить вексель на пятнадцать тысяч франков; что через несколько дней по прибытии в Париж он сказал названному Брюне, де имеет нужду в портном, что тот привел к нему оного в Римскую гостиницу; что он, ответчик, спросил у названного портного, желает ли тот сделать ему кредит, и оный ответил, что желает; он заказал себе три штуки платья и две для некоего Тассийи, своего камердинера; что названный портной поставил ему платье в разное время, а в какую сумму все встало, того не помнит, и портного не рассчитал, ибо тот настоящей цены не давал; что сделал окончательный расчет с мастером, сдающим кареты напрокат, трактирщиком и виноторговцем и подписал бумагу своим настоящим именем, не сделав никаких долгов на имя Пер; что торговка кружевом поставила ему товара приблизительно на семь сотен ливров, но имеет у себя кружева, принадлежащие ему, ответчику, и составляющие изрядную сумму; что он должен приблизительно двести двадцать ливров оружейному мастеру, коий нынче хранит у себя шпагу из дамасской стали и охотничий нож в серебряном окладе, принадлежащие ему, ответчику; сапожнику должен за шесть пар обуви и торговцу чулками за восемнадцать пар чулок из белого шелка и другую пару из цветного шелка и, может быть, еще должен за несколько пар чулок, что заказал своему камердинеру.

В-тринадцатых, будучи спрошен, каковы имена его поставщиков и где живут и каковы в точности суммы, кои каждому из них должен, сказал, что портной по имени Анри живет на Рульской улице, каретник именуется Баском, торговка кружевом – Теодорой, а трактирщик – Пинелем; что где живут, не знает, и також не знает вовсе имен и жилищ прочих лавочников; что не может в точности сказать, сколько каждому должен, но ни за что не станет отрицать законно приобретенных долгов.

В-четырнадцатых, будучи спрошен, верно ли, что прежде чем приехать в Амстердам, обретался в Лондоне, что тайком выехал из того города, в коем оставил слугу, привезенного из России, и задолжал оному одиннадцать гиней, сказал, что верно, что был в Лондоне, что выехал оттуда посреди бела дня, что дал слуге отставку до своего отъезда и что неправда, что должен оному одиннадцать гиней, и что причины, побудившие его покинуть Лондон, вовсе не касаются ни Брюне, ни кого бы то ни было.

В-пятнадцатых, будучи спрошен, верно ли, что узнав, будто сей слуга обретается в Париже, пришел в волнение и перестал видеться с людьми, сказал, что вовсе не приезд сего слуги воспрепятствовал ему видеться с людьми, что искал уединения лишь затем, чтобы избегать трат и из бережливости.

В-шестнадцатых, будучи спрошен, действительно ли должен был получить вексель на пятнадцать тысяч ливров в Париже пятнадцатого июля, и коли так, то каково имя и где живет банкир, обязавшийся ему заплатить, и получил ли ту сумму, сказал, что никогда не утверждал, будто должен получить вексель в Париже в июле месяце; что он верно сказал хозяину Римской гостиницы в присутствии названного Брюне, де получил письмо из России, коим извещали его, что пришлют три тысячи рублей, что равняется пятнадцати тысячам франков французскими деньгами, и даже показал то письмо хозяину названной гостиницы.

На вопрос, каково имя той особы, что написала ему письмо, сказал, что оно было от одного из родственников и нет нужды называть его имя.

В-семнадцатых, будучи спрошен, отчего стал именоваться Пернелем в Малой немецкой гостинице на улице Аббатовой Деревушки, где остановился в сентябре месяце, сказал, что хотел сберечь и сэкономить деньги и не имел возможности жить в сем городе в соответствии со своим состоянием, потому де и принужден был сменить имя и дожидаться в сем убежище денег, дабы привести в порядок свои дела, и такова единственная причина, по какой он решил сменить имя…

20 ноября 1761

Фор-Левек

Ваше Превосходительство,

Из своего допроса, а також от некоторых особ, приходивших ко мне, я узнал, что был задержан лишь по причине долгов. Посему я решаюсь просить Вас, милостивый государь, любезно изволить отменить приказ короля, в соответствии с которым я был арестован и препровожден в Фор-Левек, и заменить оный приказ взятием под стражу, кое наказание по меньшей мере объясняет единственные причины моего задержания.

Для меня важно, чтобы сей приказ был приведен в исполнение, как для моего собственного спокойствия, так и для того, чтобы лишить моих врагов всякой возможности причинить мне вред. Поскольку я взят под стражу за долги, милостивый государь, не будет ли справедливо, коли я выйду на волю, заплатив своим кредиторам?

Сим Вы подадите, милостивый государь, весьма весомый повод для моей благодарности, и я никогда не перестану молить небеса о сохранении Вашего драгоценного здравия.

Пребываю с глубочайшим почтением,

милостивый государь,

Вашим нижайшим и преданнейшим слугой,

Пушкин

[Заметка на полях, сделанная другим почерком:] Пусть поплатится за свои мошенничества.

27 апреля 1762

[письмо графу де Сартину]

Версаль

Я получил, милостивый государь, письмо, кое Вы соизволили мне написать 4 числа сего месяца с предложением выпустить на волю русского дворянина г-на Пушкина [Puskin], что был посажен в Фор-Левек за дурное поведение, и выслать его из пределов королевства, поелику с 10 сентября, когда он был задержан за долги, никто из его семьи не объявился рассчитаться по оным. Г-н граф де Шуазель, коему я сообщил о сем предложении, извещает меня своим ответом от 23 числа