«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

Закрутившийся на восходящий «бочке», потерявший и скорость, и ориентировку злосчастный англичанин… Покрышев его быстро нагнал, успев рассмотреть трясущего головой, срывающего намордник кислородной маски пилота. На очередном витке за бликами фонаря, где белело лицо конвульсирующего человека, брызнуло красным, растекаясь по остеклению.

«Сифайр» клюнул носом и как подкошенный пошёл вниз.

Отпечаток этого фрагмента, наверное, навсегда останется у Петра Афанасьевича в памяти. Война машин в воздухе, по сути уже давно ставшая дистанционной, обезличенной – когда давишь на гашетку, поражая самолёт, как некую номинальную цель, тем не менее ещё не утратила вот таких прямых и близких контактов глаза в глаза, пробуждая спрятанный в глубинах человеческого восприятия биологический механизм протеста на убийство себе подобных.

Следующим он дожал удачно подвернувшийся нерасторопный, подвисший на потере скорости «Корсар». Тот отчаянно юлил, но с каждым витком виража лишь ещё более терял потенциал, проигрывая на горизонталях более лёгкому «Яку». В итоге рухнул в воду.

А Покрышев нет-нет да и поглядывал на часы: «На этого ушло аж три минуты!» Спеша в набор, наращивая километры в час. Круговерть боя – рваная последовательность собственных атак, а также неизбежность реагировать на выпады противника вывели его на слишком малые высоты, где не было свободы манёвра.

Два «Сифайра»! Видимо, хорошо слётанная пара, заставившая самого повертеться ужом.

«Ловкие, черти!»

Сначала он зацепил одного. Прокрутившись в размашистом штопоре, англичанин предпочёл выйти из боя, снизившись с тонкой белёсой струйкой дыма к самой воде, направленно потянув к востоку – где-то там, по всей очевидности, находился спасительный плавучий аэродром или на худой конец борт эсминца – подобрать приводнившегося.

Второй в поединке один на один оказался уже не так хорош. Ему бы оторваться, английский «Роллс-Ройс» выдавал на 700 л. с. и где-то на полсотни километров в час больше, однако тот упрямо пытался переиграть на манёвре вёрткого русского, видимо, уже начиная выходить из себя, иначе как объяснить судорожную попытку изобразить лобовую атаку.

Пётр Афанасьевич лишь криво и с превосходством улыбался, англичанин этот был ему явно не ровня. Да и на коротких дистанциях удельная нагрузка на мощность «сто седьмого»[52] плюс массогабаритные характеристики «Яка» обеспечивали советскому истребителю выдающуюся приёмистость.

Исход дуэли: с неизменно меньшим радиусом разворота заход в хвост… огонь на поражение… чадящая чёрным, падающая вниз поверженная машина, и белый купол спасшегося… условно спасшегося, ибо как знать…

Если бы он гнался за результативностью – непременно отметить ещё одной галочкой победу, – то сегодняшние показатели были бы выше всяких ожиданий. Вот только здесь, сейчас, вдали, над океаном ставка определялась иными, куда как более важными приоритетами.

Взгляд на приборы – уровень топлива подозрительно полз вниз, то ли бой на полной тяге двигателя высасывал так бензин, то ли здесь явно попахивало пробитием бака… даже принюхался.

Снова на циферблат – время… сориентировался по месту – далеко ли до кораблей? Остались ли ещё где пикировщики? Как справляется «шестая» с торпедоносцами? Кстати, где они?..

Внезапно слева и справа фонаря со спины прошли дымные трассирующие пулемётные росчерки. Не впритирку, но достаточно близко, заставив инстинктивно вжать голову в плечи, срисовывая в зеркало заднего вида нечёткий силуэт увязавшегося за ним самолёта. Тот был ещё достаточно далеко, и стрельба с такой дистанции выдавала или не очень опытного или слишком перевозбуждённого пилота. Всё бы ничего, но их там…

«Ёпт! Их двое! – намётанный глаз отличил позади дальше ещё силуэт, ожидая по мессершмиттной привычке. – Ща, дав пристрелочными, вслед выложат из пушек». Забыв, что перед ним другие машины[53].

Как ни странно, уже выдёргивая истребитель с линии огня, прилетевшее по пятам очередное он точно идентифицировал как пушечный калибр – 20-мм снаряды белыми шариками зримо умчали далее вперёд.

Развернулся, но…

Те, кто его обстрелял… – один уже падал, вытягивая клубящийся шлейф, второй… Вторым оказался почему-то не услышанный в эфире объявившийся ведомый, очевидно, всё ещё продолжавший приглядывать – всё-таки командир всей авиагруппы.

Это его 20-миллиметровые едва не задели покрышевскую машину, когда он снимал с хвоста командира подобравшийся «Корсар».

* * *

И всё-таки бой тактической одиночкой в высокоскоростном режиме выматывал до предела. С начала атаки прошло всего-то с десяток да ещё с пяток минут, а он уже был весь мокрый от пота. Угроза сзади, да с любого направления, вынуждала крутить головой на все 360 градусов, то и дело зыркая в зеркало обзора задней полусферы.

Ведомый снова откололся, отправившись на вольные хлебá. Поэтому полковник полагался сугубо сам на себя, концентрируясь на сиюминутной, почти фрагментарной задаче, забыв о своём командирском управлении авиагруппой, хотя бы в номинальной координации, что, в общем-то, было неправильно.

Тот темп, который был взят советскими асами… надо было понимать, какого это стоило напряжения нервного, физического, подводя человеческий организм к пределам. Когда же люди начали неизбежно выматываться от такого бешеного ритма, врагов – не вдруг – оказалось заметно меньше, и можно было немного перевести дух.

Вот только было бы на то время и резервы – советским эскадрильям, как ни крути, тоже досталось. Оглядываясь, пытаясь что-то понять и соизмерить в матерящихся эфирных перекриках, полковник Покрышев не загадывал, не сомневался, но и не обольщался, непроизвольно задаваясь вопросом: «Скольких сегодня не досчитаемся?»

В глазах памятью воздушной кутерьмы отпечатался объятый пламенем на нисходящей глиссаде до самой воды Як-3 с рисунком орла на носу, как на всех без исключения самолётах четвертой эскадрильи. И крик в эфире: «У меня на хвосте „Спит“, снимите!» Никто на хвосте у него уже не висел, уже сняли, но пылающий истребитель это никак не спасало.

В том же списке, но хотя бы лишь выбывших из боя – лаконичный доклад на общем канале лейтенанта Кирилюка[54]:

– Попадание в двигатель, парѝт, выхожу, буду тянуть к кораблям.

И кто-то в эфире мрачно и негромко – но пробилось среди всех звучащих голосов:

– А Бочкарёв Миша из «пятой» не успел. Вечная парню…

Потом ещё фрагментом – чуть сверху в стороне слева что-то штопорящее, испускающее дым!..

– Ах-х, ты-ы-ы… наш! На плоскостях красные звёзды! Ёрзая на парашюте, изворачивая голову, креня истребитель – его порывало досмотреть падающую машину, досмотреть – раскроется ли парашют.

Всё же заставляя себя не терять бдительности и озираться вокруг – зевать по-прежнему было нельзя. Тем более – вот оно… пропуская под крылом дымный ручей пулемётных пунктиров, изгибающийся излётом, уходящий вниз. Кидаясь в переворот, закладывая крутую дугу, нацеливаясь в ответную атаку, ловя