Русская Америка. Голливуд - Михаил Дорохов

Сэндвичи с запечённой на медленном огне индейки, обильно посыпанной сухарями с добавлением шалфея, лука и клюквенного соуса оставили сладкое послевкусие. Но в целом — весьма неплохо. Американцы вообще любители добавить какую-то несложную традиционную «быструю» еду в меню любого ресторана. Даже если ценник и мастерство поваров в заведении будет запредельным.

А вот кофе был шикарным. Я с удовольствием потягивал терпкий напиток, поглядывая на проезжающие за большим окном машины и утопая в широком кресле. Мимо пронёсся такой же двухместный «Форд», как и у меня. Но он был так искусно «зашит» жёстким верхом, а цветовая гамма и сверкающие вставки смотрелись так органично, что я тут же запомнил внешний вид авто.

Сейчас «Форд» гонит с конвейера почти всё в чёрном цвете ради удешевления. С деревянными бамперами и прочим простеньким обвесом. Все машины «дорабатывают» в ателье. Или тех, что при магазинах, или в частных. Пока не куплю себе представительский лимузин, захотелось тоже привести свой «Ранэбаут» в такой же порядок, как тот экземпляр, что пронёсся за окнами кафешки. Всё-таки, мне скоро нужно будет раскатывать по встречам и вечеринкам киношников Голливуда, если всё пойдёт по плану…

Вечером я попросил на ресепшене заказать мне такси на утро до Уилмингтона. Оттуда я планировал выехать на поезде в Нью-Йорк.

* * *

13 ноября 1924 года. Нью-Йорк.

Дорога из Уилмингтона до Нью-Йорка была приятной. Четыре часа в вагоне первого класса за удобным столиком — что может быть лучше? Всего в вагонах «Пенсильванских дорог» на этом направлении было всего два варианта билетов — на обычные места с деревянными лавками, и вот такие вот аналоги дорогих скоростных поездов моего времени. Разумеется, исполненные и обставленные в лучших традициях двадцатых годов.

Этой ночью, перед отправлением в путь я перестал волноваться за деньги в чемодане, но во сне опять «всплыли» подробности моего попадания в это время… Перестрелка, удар дрона… Погибший Лёня… Поэтому я всячески старался себя отвлечь чтением свежей прессы, обдумыванием планов и созерцанием видов за окном.

А посмотреть было на что. Железная дорога шла вдоль реки Делавэр. Вокруг неё во все стороны раскинулись густые леса, на которых ещё сохранялась буйная яркая осенняя листва.

После часа дороги состав прибывал на двадцатиминутную остановку на главный вокзал Филадельфии и дальше три часа шёл до Золотого Яблока, как иногда называли Нью-Йорк.

Поезд прошёл тоннелями под Гудзоном, разделяющим город своей сине-серой водной гладью. Тоннели существовали уже больше десяти лет, о чём мне повествовал буклет на столике в поезде. И это сейчас считалось инженерным чудом, ведь как только скоростной состав замедлился, выезжая из тоннеля, мы сразу оказались на огромном перроне Пенсильванского вокзала. Одиннадцать подземных платформ в самом сердце Манхэттена.

Я покинул вагон и поднялся в общем потоке людей в большие залы гигантского здания, выполненные в стиле боз-ар. Лакированное дерево, коричневые колонны и масса позолоты. Резные панели вдоль стен между окнами. Самое большое и одно из самых дорогих общественных зданий Нью-Йорка было полно встречающих, пассажиров, бОев в ливреях, толкающих перед собою тележки с багажом. И над всем этим гул голосов, прерываемый мегафонной речью диспетчера. Я был в самом центре одного из самых больших мегаполисов, что стремительно пожирал всё вокруг, возводя новые районы и расползаясь за Гудзон всё дальше и дальше.

Я вышел из широкой колоннады, уходящей в стороны от главного входа, и задрал голову, рассматривая барельеф под крышей вокзала. Меня тут же обняла и понесла через дорогу толпа людей. Справа послышалось недовольное ржание лошади и окрик извозчика. Даже здесь до сих пор можно было встретить не только машины.

Манхэттен разительно отличался от городов Калифорнии. Высотки больших домов и громады дорогих отелей создавали ощущение, что я в современном городе. Достаточно было посмотреть поверх голов людей и не замечать старинные наряды и авто. Разве что на зданиях не было гигантской рекламы на цифровых панелях.

Поймав такси, я ткнул водителю в запись с одним из отелей, что рекламировал буклет, который я прихватил с собою в поезде. И уже через десять минут заселялся в «Плазу». Фешенебельное место с большими конференц-залами. После плотного обеда я принялся изучать телефонную книгу, выискивая в ней два номера.

Учитывая, что на самом «фолианте» красовалась выбитая надпись «Нью-Йоркская телефонная компания», проблем с поиском не возникло. Ибо это была дочка большой компании «Белл», что являлась фактическим монополистом в телефонии и адресных книгах. А мне нужно было позвонить именно в одну из лабораторий «Белл». Сейчас она ещё пока называлась «Инженерным отделом 'Вестерн Электрик», что входила в один конгломерат с «Белл». Я открыл «жёлтые» страницы, как называли справочник по компаниям и предприятиям, и нашёл нужный номер.

Снял трубку, дождался ответа телефонистки.

— Номер, пожалуйста! — послышался девичий голос.

Я продиктовал цифры. Называть буквенное обозначение станции не требовалось, ибо отель «Плаза» и «Белл» находились на Манхэттене и были подключены к одной телефонной станции.

— «Инженерный отдел 'Вестерн Электрик» слушает, — раздалось из слуховой трубки.

— Мне нужен мистер Натан Левисон.

— Он сейчас занят в лаборатории. И сможет перезвонить, только когда выйдет. Что ему передать?

— Передайте, что звонил Иван Бережной. Владелец «Кинокомпании 'Будущее». По поводу его исследований звукового кино. И предлагает встретиться. Перезвонить можно в отель «Плаза». Номер 203.

— Хорошо. Я передам. Чем ещё я могу быть вам полезен, мистер Бережной?

— Вы уже очень помогли. Благодарю. До свидания.

Со мной попрощались в ответ, и я «повесил» трубку.

В «Плазу» я заселился не просто так. Уже тот факт, что звонит бизнесмен, остановившийся в подобном отеле, должен заставить Левисона задуматься и серьёзно отнестись к предложению увидеться.

Натан — один из инженеров знаменитой «Вестерн Электрик», был тем, кто стоял у одного из направлений звукового кино. Технология «Vitaphone», или Витафон, была доведена до ума именно им. Отдельная запись звуковой дорожки на больших дисках, внедрение усилителя и подключение синхронизатора вместе с киноплёнкой позволило ему продать лицензию в 1925 году развивающейся молодой «Warner Bros» или, как я привык её называть, «Уорнер Бразерс». И Уорнеры сделали на этом огромные барыши, за три-четыре года обойдя уже существующие гиганты. Технология «Витафон» устареет к концу десятилетия, но есть один нюанс — она конкретно затормозит распространение и составит конкуренцию другим технологиям звукового кино.

Поэтому для полного «комплекта» следовало позвонить тем, кто уже показал себя на этом поприще, но кинокомпании посчитали эти