Вершина Мира - Андрей Алексеевич Панченко
Через несколько дней караван снова был остановлен — на этот раз на большом перекрёстке дорог, где стоял каменный сторожевой пост. Здесь уже нас ждали не деревенские начальники, а настоящие посланники из Лхасы: двое в чёрных шёлковых чубах с золотыми шапками и печатями на шнурах. Их сопровождали монахи из Гандена — с бубнами и длинными трубами, звуки которых отдавались в груди, словно гул землетрясения.
Посланники допросили нас куда суровее. Спрашивали о пути, о том, кто нас послал, что мы ищем в Лхасе. Один несколько раз повторил:
— Белые люди не могут быть паломниками. Белые люди всегда — послы или шпионы.
Арсений упорно держался роли: говорил, что он оставил службу, что ищет духовного пути, показывал свои записи. Я молчал, лишь повторял мантры и делал вид, что усталый паломник слишком поглощён молитвой. Бауржан изображал простого караванщика, которого задержки из-за двух паломников сильно раздражают.
Наконец чиновники перестали задавать вопросы. Но ясно дали понять: без взятки нас не пропустят.
— Путь открыт тому, кто чтит великий город и его богов, — с усмешкой сказал старший. — дары монастырям сделают ваш путь легче.
Пришлось открыть сундук с припасённым для таких случаев «подарком уважения»: коралл, кусок янтаря и серебряный кувшин. Чиновник долго смотрел на кувшин, вертел крышку и, наконец, кивнул.
Когда мы тронулись дальше, монахи ещё долго гудели в трубы нам вслед. Арсений, бледный и измученный, выдохнул:
— Хреново дело. Такое впечатление, что о нас уже знают все посты стражи. Обычно паломников они не трогают, чего с них взять? А мы на каждом шагу платим.
— Так может повернём нахрен? — Мне эти проверки изрядно подпортили нервы — Мы же первоначально знали, что в Льхасу не попадем, ты сам говорил, что пройдем просто мимо. Чего мы тогда лезем в эту мышеловку? Как видишь, нас выкупили на раз.
— Может и повернём — Задумчиво ответил Фомин, который и сам заметно нервничал — Не нравиться мне всё это. Подумать надо.
Когда до Лхасы оставалось меньше недели пути, нас остановил последний пост. Их шатёр стоял прямо у дороги, рядом с молитвенной стеной из каменных плит-мани. При них было несколько десятков вооружённых стражников, и, что хуже всего, двое китайцев в шёлковых халатах — явные чиновники из канцелярии амбаня.
Они долго рассматривали наши бумаги, сверяли печати, потом старший китаец резко отрезал:
— В Лхасу белым путь закрыт. Это воля амбаня. Даже если вы и паломники, вы чужеземцы. Но вы можете идти дальше — на юг. Дорога в Непал открыта, а по дороге много монастырей, где вас примут. Молится можно и в них. В Лумбини, в Непале же ваш Будда родился? Идите туда, место это более святое чем Льхаса — Китаец презрительно и надменно усмехнулся, добавив — В Непале чужаков терпят.
Я услышал это, и будто камень свалился с плеч. Мы все прекрасно понимали, что даже если бы нас пустили в Лхасу, дальше — только допросы, слежка и, возможно, арест.
Арсений, впрочем, выглядел так, словно у него забрали любимую игрушку. Он готовился именно к Лхасе — к Джокангу, к великим монастырям. Его заметки, блокнот, все эти месяцы учёбы мантр — и вот так, одним словом «закрыто».
— Мы должны были хотя бы попытаться… — прошептал он, но голос его дрожал.
Бауржан лишь плюнул под ноги:
— Живыми уйти — уже победа.
Наш караван развернули на южные тропы, что вели к перевалам в сторону Непала.
Глава 11
Из Лхасы дорога к Непалу тянулась длинной цепью перевалов и ущелий. Караваны, нагруженные шерстью, солью и благовонными травами, тянулись по узким тропам, где шаг в сторону означал гибель. Мы шли по тропам, которые контролировали монастыри и нам приходилось платить всюду — взятка или дар были обязательным пропуском.
Путь шёл через Гьянцзе, затем к перевалу Ньялам Тонг Ла — более пяти тысяч метров высотой. Здесь воздух был редок, ночами замерзали бурдюки с водой, а ветер сбивал с ног даже самых крепких яков. На вершине стояли чортены, обвязанные молитвенными флагами, и каждый караван бросал в сторону гор щепоть ячменной муки, чтобы задобрить духов.
Дальше дорога резко уходила вниз. Суровые тибетские каменные плато сменялись ущельями, где шумели быстрые реки, появлялись первые леса из рододендронов и можжевельника. Воздух становился влажнее и мягче, а на тропах встречались уже непальские носильщики — жилистые мужчины с тюрбанами, которые вели своих мулов и вьючных пони.
Пройдя границу Тибета и Непала, мы с Арсением сменили свои халаты погонщиков на европейскую одежду, сбрив надоевшие бороды. Теперь мы были просто путешественниками, идущими с караваном, и это преображение не могло нас ни радовать. Нам больше не приходилось следить за животными, заниматься обустройством лагеря, а Бауржан перестал быть номинальным лидером каравана. Дополнительно нанятые тибетские погонщики яков заняли наше место обслуживающего персонала.
Теперь мы шли не скрываясь. Да, власти Непала тоже не приветствуют в своих краях чужестранцев и так же, как и тибетцы придерживаются политики изоляции, однако не так строго. Английские миссии действуют в Непале уже несколько лет.
У моста через бурный приток реки Сун-Коси стояла сторожевая застава. Каменные ворота, украшенные выцветшими рисунками богов-защитников, и навес, под которым сидели непальские сборщики податей. Их сразу было не спутать с тибетцами: смуглые лица, яркие куртки поверх белых рубах, на головах — шапки топи. На сторожевой вышке я заметил гуркха в шерстяной шинели европейского образца с карабином «Мартин-Генри» и широкополой шляпе, сдвинутой на бок.
— Здесь нас точно остановят — Шепотом уже, наверное, в сотый раз инструктировал меня Фомин — Показываем твои бумаги о посвящении в рыцари и требуем доставить в британскую резидентуру в Катманду. На границы стражники скорее всего не смогут прочитать, что в наших бумагах написано, так что отправят дальше. Всё основные маршруты идут в Непал через Индию, и именно там стоят все самые подготовленные пограничные чиновники, эти же встречают только караваны и паломников из Тибета, европейцев они точно не ждут. Наверняка они даже не знают, как выглядит официальный пропуск. Держись уверенно, но сильно не наглей. Нам главное, чтобы нас тут не развернули, до столицы дойти и на прием в резиденцию рана попасть, а там пусть высылают!
— Да
