Жуков. Зимняя война - Петр Алмазный

— Товарищ майор! — окликнул я его.

Обернувшись, он бросился ко мне со всех ног.

— Товарищ комкор, осуществляю развертывание батальона связи! Майор Сиропин.

— И как будет организована связь с передовыми наблюдательными пунктами артиллерии и командирами штурмовых групп?

— У меня приказ наладить проводную связь до переднего края, товарищ комкор! — отрапортовал тот.

— А что будет во время атаки, когда ваши провода перебьют в первые пять минут? — спросил я.

Майор не растерялся.

— Как и положено, будем восстанавливать.

— Постарайтесь обеспечить каждый штурмовой батальон, каждый пункт артнаблюдения не только телефоном, но и радистом с рацией. Выделите все имеющиеся радиостанции, включая те, что на складе. Организуйте сеть. Отработайте позывные и порядок передачи данных. Связь — это нерв атаки. Если он будет прерван, мы ослепнем. Задача понятна?

Лицо майора не выглядело особенно радостным.

— Вас понял, товарищ комкор! Сделаю все возможное. В зоне своей ответственности.

* * *

Алексей Иванович Воронов, техник-интендант 2-го ранга, сидел за столом в тесной землянке, отведенной под отдел обозно-вещевого снабжения штаба 90-й стрелковой дивизии 50-го стрелкового корпуса.

Перед ним лежали кипы ведомостей и требований на обмундирование. Его пальцы, привыкшие к перьевым ручкам и счетам, слегка подрагивали. А вместо параграфов ведомости, перед его глазами стояло лицо лейтенанта Егорова.

У «Жаворонка» сложилось впечатление, что требование следить за комкором Жуковым было лишь ширмой для чего-то другого. Вот только — чего именно, если он, Алексей Воронов, мог предоставить лишь сводки по выданным валенкам и полушубкам.

Понятно, что даже эти сведения представляли немалый интерес. Ведь по ним можно было оценить численность войск, развертываемых на советской-финской границе, но — для вражеской разведки. А зачем они госбезопасности?

В землянку вошел Сизарев — интендант 2-го ранга, начальник отдела обозно-вещевого снабжения. Алексей Иванович вскочил.

— Воронов, срочно подготовь сводку по наличию утепленного обмундирования по корпусу. Комкор Жуков поднял всех на уши, требует отчет к четырнадцати ноль ноль.

Сердце Воронова екнуло. Комкор Жуков. Кажется, он теперь до конца дней своих будет слышать эту фамилию. Причем — с самых неожиданных сторон. Причем — конец этот похоже не за горами.

— Сейчас подготовлю, — сипло пробормотал он. — А… товарищ интендант 2-го ранга, не знаете, какие именно части комкор проверял?

Интендант 2-го ранга, уже повернувшись было к выходу, бросил через плечо:

— Да все, кажется, объехал. И артиллеристов, и саперов, и связистов проверил. Склад наш — тоже. Спасибо, кстати, тебе — успел-таки валенки к его приезду на передовую отгрузить, а то бы нам влетело…

Это было хоть что-то. Жуков лично объезжал части. Интересовался, артиллерией, утепленным обмундированием и связью. Воронов судорожно начал составлять сводку, параллельно мысленно отмечая для себя:

«Жуков. Личная рекогносцировка. Контролирует поставку утепленного обмундирования, связь и артиллерийские позиции. Особенно интересуется штурмовыми батальонами». Информация вроде бы ни о чем, но это пока все, что он имеет.

«Жаворонок» вышел из землянки, чтобы отнести утвержденные ведомости дежурному. У проходной он столкнулся с молодым лейтенантом в форме НКВД, смолящего папиросу. Их взгляды встретились на секунду. Лейтенант, не меняя выражения лица, чуть заметно кивнул и отошел в сторону. Это был Егоров.

Воронов почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он прошел мимо, не останавливаясь, повторяя на все лады свое первое донесение. Теперь нужно было найти способ сообщить о ней этому самому лейтенанту, не привлекая постороннего внимания.

Возвращаясь, «Жаворонок» увидел, как к штабной землянке подъехал знакомый «ГАЗ-64». Из него вышел Жуков. Быстро прошел внутрь, его лицо было сосредоточенным. Мимо Воронова пробежал делегат связи с папкой, на ходу бросив дежурному:

— Срочно к комкору! Карты по участку прорыва!

Участок прорыва. Еще одно ключевое понятие. Значит, Жуков не просто укрепляет оборону, он готовит наступление. И на узком участке. «Жаворонок» спустился в землянку, сел за стол и мысленно добавил к своему донесению: «готовит наступление на узком участке фронта. Затребовал карты участка прорыва».

Он сидел, уставившись в одну точку, перебирая в памяти, все что ему удалось нарыть. И с каждой минутой у него крепло убеждение, что все эти обрывки не стоят и гроша. Вот только за их передачу он может заплатить жизнью.

Единственное, что могло бы, если не спасти, то продлить ему существование, так это предельная осторожность и наблюдение за рутинными, никому не интересными документами, в которых иногда проскальзывали крупицы нужной информации.

* * *

Вместо того чтобы ехать на следующий КП, я приказал шоферу свернуть к переднему краю. Никакие доклады не могли заменить личного осмотра. Мы оставили машину в лощине и пешком поднялись на НП 123-й стрелковой дивизии.

Комдива на месте не оказалось — он был в батальонах. НП представлял собой простой, но грамотно оборудованный окоп в полный профиль, с блиндажом для связистов. Комбат, капитан Тихонов, доложившись, с недоверием смотрел на мои комкоровские знаки различия.

— Покажите мне вашу полосу обороны, — сказал я, подходя к стереотрубе.

Капитан принялся заученно докладывать о расположении рот. Я слушал вполуха, изучая в окуляр нейтральную полосу. Лес, заснеженные кочки, колючая проволока заграждений с сопредельной стороны. Ничего интересного видно не было.

— Ваши наблюдатели где? — спросил я, не отрываясь от трубы.

— На передовых постах, товарищ комкор! Вон там, у одинокой ели, и левее…

— А финские позиции? Что видите?

Капитан замялся.

— Противник активно маскируется… Данные уточняются…

Я отошел от трубы. Это была та самая болезнь — позиционная близорукость. Командиры знали расположение своих взводов, но не видели противника.

— Немедленно выдвинуть вперед, за свой КПП, группы снайперов и наблюдателей с задачей засекать каждую вспышку, каждый дымок, каждое движение. Фиксировать на карту-километровку. Я хочу видеть у вас не пустую бумажку, а схему с нанесенными целями для артиллерии. Понятно?

— Есть! — капитан бросился исполнять.

Обратно к машине мы с Трофимовым шли молча. Я видел, как по дороге на передовую движется рота бойцов. Шли не в колонне, а едва ли не толпой. Нога за ногу. Я шагнул вперед, нос к носу с лейтенантом. Тот вытаращился. Рука медленно потянулась к козырьку буденовки.

— Это что за бардак, лейтенант, — осведомился я ледяным тоном. — У тебя бойцы, или бабы беременные? Что за строй? Где интервалы?

Лейтенант, растерянный, так и не донеся руку до козырька, начал что-то мямлить об усталости личного состава после долгого марша.

— Что ты там бубнишь? Немедля построить роту и вперед бегом! Рассредоточиться цепью! Короткими перебежками, используя складки местности, арш! — приказал я. — Вы же на линии фронта, черт вас побери!.. Снайпер или минометчик могут работать по вам как по учебной мишени!

Последние слова уже