Инвестор. Железо войны (СИ) - Николай Соболев
— Что думаете о машине?
— Рабочая лошадка. Но французы покупать не будут, слишком неэстетично.
— Даже несмотря на цену?
— Цена, разумеется, повлияет, но если бы авто выглядело немного элегантнее…
Грандер поморщился и широко зашагал в кабинет к Сурину, за ним последовали остальные — не все, Клэр он оставил в приемной, там же, где остался стеречь дверь Панчо.
— Алексей Михайлович, — обратился на русском Джонни, пользуясь тем, что все знали язык. — Вы хоть приглядываете, чем там занят Кристи?
— Колдует со своей подвеской. Я так полагаю, вскоре ему потребуется провести испытания.
— Хорошо… Вы не упускайте, он хороший инженер, хоть и со скверным характером, набирайтесь опыта.
Сурин кивнул.
— Теперь о машине. Не слишком ли сложно получается?
— Да куда уж проще!
— Смотрите, водить ее будут вчерашние крестьяне, мне важно, чтобы «Атлантико» вышла надежной, простой и удобной в ремонте и обслуживании. Усиленный двигатель какой планируете?
— Шестьдесят лошадей. С ним без груза будет выдавать километров пятьдесят, с грузом в полторы тонны или с прицепом — тридцать-сорок.
— Отлично, то есть с заменой двигателя и пары узлов у нас получится легкий тягач для орудия… Вот еще что: предусмотрите установку на раму вертикальной дуги с вертлюгом в верхней точке.
— Зачем? — изумился Сурин.
— Чтобы ставить туда пулемет. Вес и силу отдачи я вам сообщу в ближайшее время.
Сурин тут же выудил из кармана логарифмическую линейку, сдвинул полозок, потом еще раз, еще…
— Одной дугой не обойтись, нужно ставить и раскосы, иначе отдачей будет выламывать из крепления.
— Ну, вам и карты в руки, рассчитывайте, как правильно.
Когда закрытая часть совещания закончилась, Джонни первым вышел в приемную и чуть не налетел на Панчо. Тот буквально отпрыгнул в сторону, сверкнул глазами, но промолчал. Несколько обалдевший Ося переводил взгляд с одного на другого, когда его тихо спросил Эренбург:
— Джозеф, у вас нет ощущения, что они в ссоре?
— Еще как есть, Илья! Прямо искры летают, неясно только, какая кошка между ними пробежала…
Пробежавшую кошку они увидели чуть позже, на похоронах — в соборе группа молодых рабочих окружала красивую девушку, на которую при каждом удобном случае смотрели Джонни и Панчо. Она же, казалось, не обращала на них никакого внимания, слушая проповедь самого епископа Овьедо и Астурии монсеньора Хуана Батисты Луиса-и-Переза — Грандер приказал сделать все по высшему разряду.
Рыдали женщины в черном, к тому моменту, когда суровые работяги вынесли из церкви на плечах шесть гробов, с Атлантики натянуло плотные тучи, зарядил обложной дождь и без того печальная церемония приобрела унылый вид.
Мэр и епископ остались у собора, прочее начальство рассосалось по дороге, когда процессия под неумолчные гудки техники шла сквозь недостроенный поселок и мимо наполовину возведенного завода.
На городском кладбище промокшие Джонни, Ося и Панчо бросили по горсти земли в могилы, обняли напоследок плачущих вдов и детей, и ушли, оставив на месте только родных и близких.
Уже у ворот кладбища они услышал позади сильный голос:
— Товарищи! Проклятый капитализм снова убил наших друзей…
Джонни резко обернулся, но за толпой говорившего не разглядел.
— Панчо… ты знаешь, кто это?
— Нет, раньше не видел.
— Узнай, — бросил Джонни.
— Интересно, когда, если мы завтра уезжаем в Барселону?
Джонни резко развернулся, Панчо набычился, но между ними влез Ося:
— Стоп-стоп-стоп! Совсем рехнулись? Что случилось-то?
— Ничего, — выдохнул Грандер. — Пошли, нам еще финансы посчитать надо.
Они устроились в управлении, во временной комнатке Джонни, мало походившей на кабинеты мультимиллионеров: никаких тебе картин и скульптур, сплошь чертежи, кальки, папки с отчетами и даже недопаянный то ли приемник, то ли тестер на столике в углу, откуда заметно тянуло канифолью, зато окно от пола до потолка.
После доклада Оси Джонни даже повеселел — истрачено всего около тридцати миллионов долларов и примерно столько же предстоит истратить в следующие два года.
— Мне казалось, что мы угрохали миллионов сто…
— Казалось ему… — протянул Ося и откинулся в кожаном кресле. — Креститься надо, когда кажется! Но вообще-то стоит несколько умерить расходы. Тот же нефтяной терминал, неужели без него не обойтись? Мы что, нефтяники?
— На то количество машин, которое я хочу производить, в Испании попросту не хватит бензина.
— А зачем тебе столько машин?
Джонни молча вытащил советский пакет, привезенный из Парижа, вынул из него пачку листов и передал друзьям. Ося и Панчо склонились над машинописными страницами, едва не стукнувшись лбами.
— На хрена? — только и спросил Ося через несколько минут. — Это же частная армия, назови мне хоть одну причину, по которой она нужна?
— Если для всех, то причина в подготовке инструкторов и демонстрации нашей продукции в боевых условиях.
— И где ты собрался воевать, мистер Грандер?
— Уверяю тебя, с войной дело не задержится,
— Да хоть в Китае, — внезапно поддержал Панчо. — Или в Латинской Америке, там постоянно заварушки.
— Так. Хорошо, — положил отчет Триандафиллова Ося. — А если не для всех?
— Если не для всех, то здесь будет фашистский мятеж.
Всю дорогу до Барселоны в том же личном поезде на три вагона Ося недоумевал — откуда у Джонни такая уверенность? Почему он считает возможным вкидывать деньги в наем инженера Фольмера и чуть ли не покупку у него завода? Есть же знаменитые «томми-ганы», зачем тратить деньги на разработку своего пистолета-пулемета? Да еще неизвестно, выйдет ли что-нибудь из этой затеи… Но Джонни, едва германский агент по найму отчитался о контактах с Фольмером, приказал перетащить немца в Испанию, гарантировав ему собственное производство и полную свободу в проектировании.
Теперь вот «Испано-Сюиза»… Но тут хотя бы можно продать каталонцам лицензии на американские моторы, хоть Pratt Whitney, хоть Allison, но зачем обязательно строить свой авиазавод? Так и не найдя ответов на уйму новых вопросов, Ося уткнулся носом в блодинистые волосы Клэр и задремал под стук колес.
В Барселоне Эренбург прямо расцвел — настоящий большой город! Полтора миллиона человек! Пока Грандер, Шварц и Вилья прощупывали руководство «Испано-Сюизы», Илья гулял по городу и слушал разговоры, насколько позволяло знание языка. За один день он увидал четыре митинга и бесчисленное количество листовок, криво прилепленных на любую подходящую поверхность. В большинстве говорилось о необходимости снизить арендную плату, часть желала обучения на каталанском языке, но изредка попадались и требования немедленной анархо-коммунистической революции. Изредка потому, что полицейские срывали такие листовки в первую очередь.
— Если вы соберетесь строить тут завод с поселком, у вас будут отличные перспективы, мистер Грандер, —
