Вершина Мира - Андрей Алексеевич Панченко
Ровно в три часа ночи я построил всех, кто кого брал с собой, и мы направились к леднику. Я шел первым, а за мной, в темноте, позвякивая палками о камни, двигались остальные. Шерпы двигались молча, будто не хотели тревожить спящее ледяное море перед нами. Небо было прозрачным, как стекло, и звёзды висели над вершинами, будто их прибили к небу гвоздями. Воздух звенел от холода — дыхание превращалось в белый пар, мгновенно оседавший инеем на бородах и усах. Я зябко ежился, но в более тёплую одежду не переодевался. Во-первых, на леднике нужна свобода движения, а во-вторых, я точно знал, что, когда выглянет солнце, мы ещё пожалеем, что оделись слишком тепло. За семь дней к перепадам температур на ледопаде я привык, и мне казалось, что я достаточно изучил его характер.
Вскоре мы вышли к месту, где нам пришлось надевать кошки и обвязки. К тому моменту, когда мы подошли к началу верёвок, уже почти рассвело. Я в последний раз напомнил всем, что наша жизнь в наших руках, и кто отстегнётся от верёвки, тот сам виноват. Я пристигнул карабин, зацепил за трос жумар и полез на ледник. Самая первая верёвка уходила круто вверх.
Наши самодельные жумары своими шипами вскоре приведут все пеньковые канаты, что мы используем для страховки, в негодность и их обязательно придаться менять, но я надеялся, что, хотя бы на этот подъем и спуск для акклиматизации их хватит. Потом шерпы, дополнительно к истрёпанным добавят новые, и таким образом проложенная нами тропа сохраниться.
Мы медленно продвигались вперёд и вверх, попутно наблюдая, как окрашивается в нежно-розовый цвет вершина Пумори. Мы то следовали за верёвкой, плутая в лабиринте ледовых глыб, то топали по ледяным ступеням вверх, то приспускались вниз, то перепрыгивали через небольшие трещины. Через трещины побольше мы ещё во время разведывательных выходов перекидывали лестницы — сколоченные из бамбука и железных полос, сделанных ещё в Катманду. По ним приходилось идти на четвереньках, проверяя каждый шаг и страхуя друг друга. Эти лестницы тоже долго не проживут, так как бамбуку сильно доставалось от заточенных как лезвие ножа кошек, которыми мы пользовались на леднике.
Все держались довольно хорошо, кроме молодого секретаря английского резидента. Вилли очень боялся. Поначалу паренёк храбрился, не показывал вида, но вскоре, самообладание его оставило. Истерика началась у Вилли возле первой лестницы, перекинутой через ледяную пропасть. Шаткая конструкция нависала над бездонной провалом, дна которого не было видно даже при свете солнца. Ничто не могло заставить его наступить на бамбуковые перекладины, ни уговоры, ни просьбы, ни угрозы. Вилли впал в ступор, и смотрел на нас глазами жертвы, окружённой своими убийцами.
— Уходим без него! — Через десять минут попыток сдвинуть секретаря с места, я принял суровое решение — Или догонит нас, или вернётся в лагерь. Или не вернётся, теперь он сам по себе! Терять на него время и рисковать остальными я не буду!
— Вы бросаете меня здесь⁈ — Осознав ужас происходящего, Вилли вцепился в рукав моей куртки как клещ. — Вы не можете так сделать!
— Можем, и сделаем! Или ты думал мы тебя на руках понесём, или из-за тебя повернём назад⁈ — Я приставил острый клюв альпенштока к горлу перепуганного англичанина — Если ты сейчас не уберешь свою руку, я проткну тебе горло и брошу в трещину, щенок! Был бы ты ранен или болен, то я бы потащил тебя на своем горбу пока сил бы хватило, но так как ты просто обыкновенный трус, мне тебя не жалко.
Вилли покорно отпустил меня, и безвольной куклой, заливаясь слезами осел на лёд. Я поправил сбившийся рукав, и быстро перешёл на другой край трещины по ступеням лестницы, даже не прикасаясь к страховочной верёвке. Я был зол и на себя, и на этого паренька, поэтому страх перед высотой на время отступил. Фомин и Норсон осуждающе покачали головам, наблюдая за разыгравшейся сценой.
— Может ему одного из шерпов оставить? — Тихо спросил меня Джек — Пропадёт ведь.
— Кого я ему оставлю? — так же тихо ответил я — Оставим кого-то, недосчитаемся груза, что этот шерп несёт, а нам нужно всё, каждый тюк! Если в себя не придёт и не догонит нас, то ему придётся заночевать здесь. Завтра назад пойдут двенадцать шерпов, и помогут ему спуститься. По-другому не получиться.
— Да правильно ты всё сделал Сидор! — Фомин в отличии от капитана полностью меня поддерживал — Только не надо больше геройствовать и без страховки по этим лестницам ходить! И так всё на соплях держится, а ты скачешь как козёл горный!
— Сам козёл! — Огрызнулся я — Потопали, и так времени много потеряли.
Вилли догнал нас через полчаса. С опухшим от слёз лицом и потухшими глазами, молодой англичанин почти бегом добрался до хвоста группы, и без жалоб и истерик шел замыкающим до самого завершения подъёма по ледопаду. Как он прошел по лестнице, как в одиночку поднимался по ледяной стене, что была сразу за трещиной, он нам так никогда и не рассказал, только с этого дня парень попросту перестал улыбаться. Ледник навсегда поменял его характер.
Идти в большой группе оказалось куда медленнее, чем я рассчитывал. В разведочных выходах, даже не имея страховки и прокладывая путь мы двигались гораздо быстрее, а сейчас ползли словно сонные мухи. Кто-то затупит с верёвкой, кто-то карабин перестегнуть быстро не может, кто-то где-то застрянет. К тому же сейчас мы все были груженные, каждый нёс на себе поклажу килограмм под тридцать весом, и это тоже сильно замедляло скорость нашего передвижения. Шерпы, впервые пользовались альпинистским снаряжением, и, хотя они адаптировались и привыкали быстро, но и им, всю жизнь прожившим в горах, требовалось время чтобы привыкнуть к этим новшествам. На те же жумары и карабины, они смотрели как папуасы на автомат Калашникова.
Было холодно, солнце
