Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев
— А посмотреть на него можно?
— Алексей Григорьич, ты не нагляделся, что ли? Год, почитай, уже по нашим диким землям носишься. Мне-то положено, а тебе-то зачем? Сам же собирался в Петербург ехать. Так, глядишь, в этом году не успеешь до Охотска добраться!
— А я туда в этом сезоне и не собираюсь! — усмехнулся молодой человек, — Хочу ещё по островам проехать, по Камчатке…
— Ох, ну и планы у тебя! — в ответ засмеялся Шелихов, — Мне так и лучше, чай не один катаюсь. Да и брат твой…
— Да не волнуйся, Григорий Иванович, пишу я ему часто. Он точно о наших берегах не забудет! А о тебе всегда только хорошо отзывается!
— Да я не это имел в виду… — засмущался его собеседник, — Ладно, давай-ка тогда завтра поплывём к Осипу.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Осип! Осип! Люди! Что же за ерунда здесь творится! — Шелихов повернулся к сопровождавшему его офицеру, который был встревожен ничуть не меньше.
— Отрожек, похоже, пуст. Будто бы люди просто ушли! Никаких следов нападения, Григорий Иванович.
— Ох, дела мои грешные! Что же тут случилось-то?
— А что, Григорий Иванович, раньше такого не было?
— Что ты, Алёша, как же городок без присмотра оставить! Да и двое уже жёнок из местных себе завели, куда они-то ушли!
Акулинин нервно оглянулся. Только солдаты деловито шарили по избам, никого, кроме них, вокруг не было.
— Если кто напал, то почему же острожек не сожгли, да и не пограбили хотя бы? — рассуждал вслух Шелихов.
— Что делать будем? — спросил Алёша.
— Заночуем здесь, а утром пойдём следы искать. Пусть Павловка мне и не подчиняется, но всё же русские люди, да и странно всё так. Мало ли что…
— Что, Григорий, думаешь, нечистая сила?
— Какая нечистая сила? Вот туземцев боюсь! Европейцы непременно меха хотя бы утащили…
Утром следопыт из колошей[16] долго ходил вокруг крепости, потом уверенно сказал, что все обитатели поселения уже несколько дней как ушли в сопровождении большой группы местных жителей.
— Силой увели! — решил Шелихов, — Спасать надо!
И повёл русский отряд вдоль реки Вималы[17] по следам ушедших. Крови на пути не встречалось, трупов тоже не было — была надежда, что спасти отряд де Рибаса удастся. Шли два дня, пока не достигли большого туземного стойбища в излучине реки. Следопыт уверенно сказал, что уведённые именно здесь. Егеря Шелихова рассредоточились, приготовившись к сражению.
Туземцев было значительно больше, чем русских, и шансы на победу были только при внезапном нападении. Но что-то мешало Акулинину, какое-то чувство, словно камешек в сапоге…
— А почему туземцы не сторожат свой посёлок?
— Что?
— Ну, такое поселение должно охраняться! Местные племена режут друг друга непрерывно! Вы же сами мне рассказывали, Григорий Иванович! А здесь они все в деревне! Все! Жгут костры, орут и даже не думают об опасности!
— Действительно! Странно как! Давай-ка понаблюдаем за ними!
К вечеру они увидели, как в посёлок пришло несколько десятков туземцев явно из другого племени, но их встретили без какой-либо агрессии, даже радостно. В поселении всю ночь жгли костры и явно веселились. Наутро Шелихов решил войти в деревню и разобраться в происходящем на месте.
Русские плотной группой пошли по тропе. Посёлок действительно не охранялся. Там был праздник, большой праздник. Настолько большой, что на идущих по улице солдат никто только не обращал внимания.
— Похоже, что Осип научил местных пить брагу! Запрещено же спаивать туземцев! — шипел Шелихов, — Боже мой! Это же этот сукин сын!
На высоком помосте сидел белый черноволосый человек с орлиным профилем, украшенный перьями, бусами и кусками цветной ткани. Рядом с ним сидела молодая смуглая туземка очень миловидная и очень улыбчивая. Вокруг веселились, пили и ели многочисленные гости праздника, среди которых можно было заметить и европейцев.
— Все живы? — удивлённо спросил Акулинин.
— Похоже… Осип! Капитан де Рибас! Какого чёрта здесь происходит? — закричал Шелихов.
— О! De puta madre[18]! Какие люди! Губернатор! Какими судьбами! — капитан вскочил, ожесточённо зажестикулировал и кинулся к гостям. На земле он начал горячо обнимать Шелихова, периодически ругаясь по-испански, по-французски, по-итальянски и по-русски. Наконец, всё стало понятно. Исчезновение объяснилось, трагедии и не планировалось.
Молодой авантюрист женился. Женился на дочери вождя большого племени клосопов[19], правда делал это по туземному обряду, но всё-таки женился. А заодно и заключал союз с соседними шануками[20] и кламатами[21], которые и прибывали на торжество и безудержно спаивались женихом. Незнакомы были местные с ягодной брагой, которую в большом количестве делали русские.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
—Что привёз тятенька? Что привёз, что привёз? — голосил маленький Севка, ему вторила и совсем крохотная Настёна.
— Привёз, родные, подарочки! — смеялся Иван, подбрасывая радостно верещащих детишек к потолку. Нежно смотрела на них Татта, а муж её широко улыбался — он был счастлив. Любимая жена, здоровые дети, отличное хозяйство, что ещё надо для счастья!
— Вот тебе, Северьянушка, коняшка на колёсах! Из самого́ Ярославля! — сынок убежал в угол с восторженным визгом катать лошадку, — А вот и тебе, Настенька, медовый пряничек монастырский! А вот и тебе, Татушка-любушка, бусы императорского стекольного завода да плат шёлковый!
— Хорошо поторговал, Иванушка? — жена с достоинством примерила обновки и, смущённо улыбаясь, обняла мужа.
Тот погладил её уже совсем большой живот, поцеловал в губы и, снова широко улыбнувшись, сказал:
— Прекрасно, Татушка! Удачный торг был. Вот ещё какой подарочек привёз. — и он вытащил из мешка большой замотанный белой бумагой конус.
— Что это, Ваня?
— Сахарная голова[22], любушка! — смеялся муж.
— Сахар! Не может быть! Сколько же ты денег на него потратил! — с ужасом схватилась за щёки темнокожая красавица.
— Не бойся, Татушка! Не много! Сахар сильно подешевел — в Воронеже и Белгороде императорские сахарные заводы заработали и ещё будут. И нам предлагают свёклу растить — да не простую, а сахарную! Теперь сладкая жизнь начинается! — смеялся Никитин, кружа совсем потерявшую голову от радости жену.
— Сахар! Господи!
— Но и
