Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков

— Что «гм»? — присмотрелся Иван Палыч.

— Он не просто делал бомбы. Он их совершенствовал. Менял составы, искал новые компоненты. Он — инженер. Технарь. И ему для работы нужны были специфические материалы. Химикалии. Особые сорта кислот, реактивы… Где он все это брал? Раньше, при старом режиме, у эсеров были свои лаборатории, свои поставщики… А теперь?

Гробовский поднял на доктора взгляд, и в его глазах зажегся тот самый сыскной огонек.

— Сейчас же все это под строжайшим контролем. Особенно после диверсии на Металлическом заводе. Кислоты, ртуть, свинец, селитра… Все это либо на крупных предприятиях, либо в аптеках, но и там учет. Значит, у него есть свой источник. Нелегальный. Черный рынок.

Он снова углубился в дело, листая его быстрее, выискивая любую зацепку. И вдруг его пальцы замерли на небольшой, едва заметной пометке на полях, сделанной карандашом и почти стершейся от времени. Он прищурился, пытаясь разобрать почерк.

— Слушай… Тут, в деле о подготовке взрыва в 1908 году, есть упоминание… «Установлена связь обвиняемого Горохова через посредника, некоего Лейбу Залмановича Рабиновича, с…» Дальнее неразборчиво. Но имя посредника… Лейба Рабинович… Может, его проверить? Все-таки старые связи… Постой…

Гробовский поднял голову, его лицо озарилось догадкой.

— А ведь я этого Рабиновича знаю! Вернее, знал. Старьевщик. Держал лавку на Старо-Базарной площади. Еще до войны. Торговал всяким хламом, но ходили слухи, что через него эсеры закупали кое-какие… специфические товары. Кажется, он и сейчас там торгует! На том же рынке, где ты книги покупал!

Иван Палыч вскочил.

— А что, если он мог быть тем самым связным? Через которого Хорунжий вышел на Горохова? И который снабжает «Профессора» всеми необходимыми материалами?

— Больше того, — Гробовский уже срывался с места, хватая с вешалки свою кожаную тужурку. — Если Горохов десять лет не был в городе, ему нужен был человек, который знает все тропы, все подпольные тропки. Свой человек. Понимаешь? Которому можно довериться. Кто лучше старого, проверенного связного, который уже двадцать лет крутится на этом рынке? Рабинович! Он — ключ. Он знает, где Горохов, и, возможно, знает, где искать самого Хорунжего.

— Идем? — коротко спросил Иван Палыч, чувствуя, как адреналин снова закипает в крови.

— Идем, — кивнул Гробовский, на ходу проверяя барабан нагана. — Но осторожно. Если Рабинович и впрямь работает на них, он будет настороже. Один неверный шаг — и мы спугнем и его, и «Профессора». Так что никакого шума. Только разговор. Деликатный.

* * *

Лавка Лейбы Рабиновича была настоящей кунсткамерой. Пахло старым деревом, пылью, кожей и чем-то едким — химическим. На полках вперемешку лежали ржавые инструменты, стопки пожелтевших книг, медные самовары и склянки с непонятными жидкостями.

Рабинович, тщедушный старичок в потертом пиджаке и ермолке, увидев в дверях Гробовского в кожаной тужурке и сурового Ивана Павловича, мгновенно побледнел. Его руки затряслись, когда он попытался улыбнуться.

— Господин… то есть, товарищ чекист! Какими судьбами? Чем могу служить?

— Мы не за покупками, Лейба Залманович, — холодно произнес Гробовский, медленно обводя взглядом захламленное помещение. Его взгляд задержался на полке с химическими склянками и коробках с надписями на немецком. — Мы по старому знакомству. По делу Прокофия Горохова.

Лицо Рабиновича стало восковым. Он беспомощно развел руками.

— Горохова? Не знаю я никакого Горохова! Клянусь вам! Никогда не слышал такого имени!

— Не надо врать, — тихо, но с такой силой в голосе, что старик вздрогнул, сказал Гробовский. Он подошел вплотную. — В 1908-м ты был его связным. Проводил ему кислоты, ртуть, свинец. И сейчас проводишь. Мы это знаем. Где он?

— Да что вы, товарищ! — голос Рабиновича сорвался на визгливую нотку. Он схватился за грудь. — Я старый, больной человек! Я торгую старьем! Какие кислоты? Я даже не знаю, что это! Вы меня с кем-то путаете! Я честный…

Гробовский молча вытащил из-за пазухи наган.

— Я правильно понимаю, Лейба Залманович, что ты отрицаешь всякую связь с подпольем? У нас ведь все улики есть. И показания.

Рабинович судорожно сглотнул, затряс головой, его глаза наполнились слезами.

— Понимаете, просто… это… это давно было! Я тогда… меня запугали! Я ничего не знал!

— А сейчас знаешь, — отрезал Гробовский. — Значит так. Давай без вот этого цирка. Или ты даешь нам информацию, или я на тебя вешаю как на соучастника взрыв в больнице. Там, между прочим, двое людей при исполнении погибло. А это вышка, Лейба Залманович. Чуешь, чем пахнет?

Старьёвщик понимающе кивнул.

— Материалы для взрывчатки. Кто у тебя их покупал? Кто приходил? Описывай. Горохов? Он брал⁈

— Да не Горохов! Клянусь! Того я уже лет десять не видел! Посадили его, а с тех пор не встречал я его. Клянусь! Умер уже небось в тюрьме.

— Тогда кто покупал?

— Другой человек покупал! Высокий, крепкий, лицо смуглое, волосы темные, усы подстрижены. Глаза… глаза холодные, как у змеи. Вроде из атаманов — по одежде похож и по повадкам. Говорил мало, платил золотыми червонцами. Ни имени, ни прозвища не назвал!

Гробовский и Иван Палыч переглянулись. Хорунжий. Это было его описание.

— И где он сейчас? — прошипел Гробовский, наклоняясь к самому лицу старика. — Где его искать? Не вздумай сказать, что не знаешь. Иначе, Лейба Залманович, я тебя арестую как пособника террористов и соучастника убийства. И твоя лавка пойдет на дрова. Понимаешь? Статья тебе светит такая, что обратно не выберешься.

Слезы потекли по морщинистым щекам Рабиновича ручьями. Он был в настоящей истерике.

— Не знаю я! Клянусь всем святым, не знаю! Он пришел, взял, ушел! Больше я его не видел!

— Врешь! — рявкнул Гробовский, с силой ударив ладонью по прилавку так, что звякнули склянки. — Говори, где он! Последний раз спрашиваю!

— Я… я только одно знаю! — всхлипнул старик, окончательно сломленный. — Он… он когда забирал заказ, оплатил новенькими купюрами. Я спросил откуда такая роскошь, а он ответил так с хвастовством, что сорвал большой куш в карты. Сказал… сказал какую-то поговорку, тюремную, про то, что удача любит смелых… и что сегодня вечером будет «отмывать» свои выигрыши в «Тройке». В ресторане! И сказал, что еще столько же выиграет. Значит, еще игра будет. Вот и все, что я знаю! Больше ничего! Убейте, не знаю!

Он разрыдался, опустив голову на прилавок.

Гробовский выпрямился. Его лицо было