Солдат трех императоров - Виктор Сергеевич Мишин

Тут не лично мое, а общее на наши с Олегом два взвода, покажут себя новобранцы как следует, им тоже перепадет. Ребят наших мы всегда поддерживаем, выбывает кто-то по ранению, оставляем ему большую сумму денег, чтобы жить дальше мог, а не доживать в нищете. Но, сколько бы ни тратили, все одно скопилось много. И это еще Лентовскому тогда, перед отпуском вручили его часть, наш командир немного поартачился, но взял и оставил дома, в своем имении. А мы с Олегом так и таскаем все это барахло за собой. Точнее, Ефимыч у меня его таскает. Дядька знает, что там лежит, но не осознает реальной ценности, все же он простой солдат, бывший крепостной, добавил бы, что необразованный, так это не так, мы его давно с Олегом подтянули. Не семи пядей, конечно, но денщик у меня умеет и читать, и писать, и даже считает нормально. Ха! Помню, еще на Кавказе, когда начал учить Васильчикова, тот такой же был, но улавливал быстро, ибо молодой парнишка был, ему очень хотелось научиться. Да и как пригодилось-то потом ученье это! Ведь когда Олегу сделали предложение выдержать экзамен на офицерский чин, тот буквально меня на руках был готов носить за мою науку.

А с трофеями мы тут чуть не попали впросак. Олег, обыскивая обоз разбитых нами уланов Ренье, нашел много ценностей и денег, сначала прибрали их, как привыкли уже, а потом все ждали разнос. Ведь если бы французский генерал заявил нашему, что его ограбили, пришлось бы все вернуть, заодно покрыли бы себя позором. Но, видимо, и у самого Ренье рыло было в пуху, он ничего не заявил, а мне подумалось, что ценности у французов тоже были не личным имуществом, стырили где-то в Европах, наверное, путь-то у Великой армии был длинный, сколько они уже воюют, вот и скопили. Ха-ха, вот если нас кто-нибудь уделает, его тоже ждет сюрприз в виде хороших трофеев.

– Ефимыч, у Олега спроси, пожалуйста, вроде у него был какой-то ранец, пересыплем.

– Как скажешь, Василий, – наедине мы с денщиком всегда на ты. – Больно уж много, ваше благородие… Знаю, что тут у вас на всех, да еще и до меня было, но все одно много. Даже не видел никогда столько… – Непонятно, он удивлен или возмущен.

– Ефимыч, – я взглянул денщику в глаза, – я вот не пойму что-то, ты меня осуждаешь никак?

– Да что ты, Василий Николаевич, как можно?! Просто удивился я, испугался даже!

– Ничего в этом плохого нет, мы не украли эти ценности. Сам знаешь, трофеи это святое. Или ты думал, что у нас одним казакам разрешено их брать, так как они вольные и сами себе зарабатывают, а мы вроде как на довольствии?

– Никак нет, ваше благородие, что с бою взято…

– И я о том же. Забыли. Кстати, ты правильно заметил, это, – я указал на ранец, припрятанный у заботливого денщика среди других вещей, – общее. Все получают свою долю, а то, что много, так скопилось, тратить-то некуда. Вот бросишь меня непутевого, выйдешь в отставку, так же получишь на спокойную жизнь, глядишь, еще и деткам останется.

– Да они уж взрослые… – отмахнулся денщик. Кстати, а я ведь и не знаю ничего о семье моего помощника. Думал, он всю жизнь служит, а выходит…

– А когда успел-то, Фрол Ефимович? – с интересом посмотрел я на денщика.

– Дурное дело нехитрое, – расправив усы и, кажется, плечи, Ефимыч пояснил: – После ранения долго лечился, думал, уже и не возьмут обратно. Баба меня съела бы к чертям, чего я в деревне делать бы стал, увечный? А так жили больше трех лет вместе, двоих «последышей» заделал, – с гордостью заявил денщик.

– Это ты молодец, однако же ты вроде говорил, что ранение не так давно получил, а говоришь детки взрослые уже?

– Так это я второй раз получил, в ту же ногу, вашбродь, первый-то раз еще с турком, в прошлом веке, при императоре Павле.

– Ясно теперь. А я тоже вроде как с его времен служу, Ефимыч, хоть и молодой… – даже задумался я. Да уж, я ж еще в семьсот девяносто девятом в армию подался, а сейчас уже восемьсот двенадцатый идет, тринадцать лет прошло.

– Мне его благородие, господин прапорщик рассказывал. Тяжело, наверное, было, совсем ведь мальцом солдатом стал?

– Да я ж не сразу на войну, пять лет просто в части жил, учился, сам учил, потом, как возраст подошел, присягу принял и вперед, турка давить.

– Это тоже знаю, и как вы в плен втроем попали, с нынешним начальником штаба нашей дивизии, и как спаслись, и как какого-то чина важного у басурман отбили. Господин прапорщик многое о вас троих рассказывал, жуть как интересно было. Как в книжках пишут, с приключениями…

– Да всяко было, Ефимыч, и весело, и интересно, а уж как страшно было иногда, вообще отдельная песня. Теперь вот этого черта французского нужно громить, но ничего, выгоним и его, уже скоро.

– Силен он, бес, вон за собой, всю енту «иропу» притащил, и как их выгнать теперь? Вот уж польем кровушкой землицу родную, с избытком.

– Это да, народу поляжет, никогда столько не теряли. А то, что выгоним их, помяни мое слово, уже к Рождеству будем за границей.

– Драгуны! Вперед, рысью. Марш! – отчеканил я на всю ближайшую округу, наверное, в Луцке было слышно.

Рота снялась по команде и направилась на юго-запад, туда, где ей предстоит принять тяжелый бой, выйти из которого удастся не всем, к сожалению.

– На переходе быть внимательными и осторожными, крутить головой на все триста шестьдесят градусов, иначе сожрут к чертовой матери!

Хохма зашла, нестройно, но по колонне прозвучали смешки и были они какими-то… одобрительными, что ли…

Предстоит преодолеть тридцать верст, но это совершенно не точно. Поступил приказ срочно выдвинуться на соединение с пехотной армией, так как ей наперерез идут австрийские войска. Это мне накоротке рассказал Лентовский, буквально случайно оказавшийся в расположении нашего соединения. Мы шли вместе с мушкетерским полком, медленно и печально, приказ был соединиться с армией, что поднималась с Дуная на север, где-то возле Луцка. Но, как это часто и бывает, все пошло не так. Лентовский, как начальник штаба дивизии, должен был быть где-то под Кобрином, но и его в нашу степь привел случай. Рассказав мне коротко о том, что происходит сейчас как в округе, так и на основном фронте, Федор Андреевич поторопил с отбытием, призрачно намекнув, что мои драгуны очень там нужны.

Буквально с ходу ввязались в бой. На краю какого-то поля, близ границы,