Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

— И что? — заинтересовано спросил у него Куракин.

— Да, очередная брошенная жёнка прирезала его сонного! — слова игумена окончательно погрузили всех в уныние.

— Что же делать-то будем? — Панин вернул собрание к теме разговора.

— Ну, нет у испанцев сил воевать сейчас ещё и против нас! — уверенно заявил вице-наместник.

— Но они так успешно выдавливают англичан из Вест-Индии, что иллюзии на наш счёт у них легко проявятся. К тому же как всплывёт, что у де Рибаса уже есть супруга в Петербурге, да ещё и на местной он женился — испанский губернатор, скорее всего, взбеленится и тогда… — урезонил слишком оптимистичного помощника Панин.

— Что у нас есть в наличии? Башни, говорите Алексей Григорьевич, де Рибас отстроил у себя? — Куракин сразу начал думать дальше.

— Отстроил, однако, башни его инженерами не одобрены, да и орудий на них Шелихов не прислал — все они для батарей уже использованы. — пожал плечами Акулинин.

— М-да, ну, новых укреплений построить не успеем, придётся с этими пока к войне готовится. А орудий нам взять неоткуда, только и остаётся нового морского каравана ждать… — Панин страдальчески сжал зубы.

— Как же! А те четыре, что у нас в арсенале? — у Куракина загорелись глаза.

— Молодец, Саша! Конечно, лёгкие они да и старые весьма, мы их для острожков на Матвеевом острове приготовили, но… На безрыбье и рак рыба. Пошлём ему срочно.

— Сегодня же доставку начнём! — Куракин лихо присвистнул.

— Надо бы ещё и суда к нему боевые отправить! — продолжал думать вслух Панин.

— Свяжусь сразу же с капитаном Алексиановым[12], попрошу!

— Так, а что же делать с матримониальными проблемами де Рибаса-то? Три жены! Вскроется, либо туземцы войну начнут, либо испанцы совсем за людей нас считать перестанут, либо в столице форменный скандал вспыхнет?

— Сам займусь сим недостойным! — игумен проронил слова таким тоном, что никаких сомнений в них не возникло.

— Прекрасно! А я буду писать письмо императору… — покачал головой наместник.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

Генерал фон Циттен запросил срочную аудиенцию, не объясняя причин, а зная пылкий нрав прославленного прусского генерала и главного учителя моих кавалеристов, я её сразу же предоставил.

— Ваше Императорское Величество! Я прошу принять мою отставку! — что же он решителен и совершенно непредсказуем.

— Иван Иванович! Что же подвигло Вас к такой мысли? Не скрою, мне решительно не нравится Ваша просьба, но я слишком Вас уважаю, чтобы удерживать силой! Поэтому попрошу всё же раскрыть мне причины, побудившие Вас просить об отставке. Ваши ученики Вас огорчают? Может, Ваша семья чувствует себе нехорошо? Что произошло?

— Что Вы, Ваше Величество, у меня огромный дом, поместье, море рядом! Моя семья никогда не чувствовала себя так великолепно, да и мне очень приятно учить столь замечательных молодых людей! Причины больше личные!

— Я всё-таки хотел бы знать о них, Иван Иванович! Поверьте, я испытываю к Вам самые тёплые чувства, и моё любопытство отнюдь не праздно!

Маленький генерал долго мялся, страдая от раздумий и явных душевных мук, но всё-таки решился на откровенность:

— Я переживаю за своего старого друга, короля Фридриха! Ему сейчас очень плохо, его письма полны тоски и боли. Смерть брата нанесла ему тяжёлую рану, и он сильно страдает! Я должен поддержать его. — ему самому было очень больно и это было видно по его лицу, по глазам, наполнившихся слезами. Храбрейших их храбрых, рыцарь без страха и упрёка почти плакал передо мной.

Я бросился к нему и обнял:

— Иван Иванович! Что Вы говорите? Я сам очень переживаю смерть дядюшки Генриха! Мне жаль, что война помешала мне самому выказать дань уважения одному из любимых мною людей! И речи быть не может, чтобы я дал Вам отставку! Вы станете моим личным послом к дядюшке Фрицу. Будете с ним рядом, пока Вы сами не решите, что можете вернуться. Ваш пост начальника Кавалерийского корпуса останется Вашим до Вашего возвращения!

Мы долго говорили с ним. Для отдачи последних почестей принцу Генриху с ним должны были отправиться пятьдесят лучших новиков выпускных курсов корпусов. Честь и уважение погибшему воину они окажут, да и мир посмотрят.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

В ноябре 1779 г. стало понятно, что осада Праги для пруссаков и саксонцев развивается крайне неудачно. Фельдмаршал Лаудон[13], который стал командующим австрийской армии, завоевал доверие императора Иосифа и оказался отличным полководцем. Король Фридрих же после гибели брата пребывал в очень плохом расположении духа и не предпринимал неожиданных для противника манёвров.

Боевые действия шли в виде «малой войны» — многочисленных рейдов небольших отрядов кавалерии в тыл противника. В таких условиях преимущество имели австрийцы, у которых линии снабжения были короче. Войска Фридриха, более многочисленные и сильные, не получая достаточного количества продовольствия, рассыпались по захваченным территориям, грабили и разоряли и так уже натерпевшиеся от своих же солдат земли.

Прусская армия начала быстро теряла дисциплину, разлагалась и разбегалась. Фридрих были вынужден начать отступление, а ожидавший этого Лаудон атаковал под Нимбурком[14] их арьергард под командованием генерала Вунша[15] и разгромил его. И сразу же через возникшую прореху фельдмаршал Хаддик[16] с восемнадцатью тысячами конников устремился на Северо-Запад — в Саксонию.

Для организации такого наступления были оголены границы с Турцией и Россией, мобилизованы венгры, сербы, хорваты. Крупные массы кавалерии ринулись на беззащитные земли противника. Катастрофа для союзников была подлинной. Иррегуляры широким потоком понеслись по Саксонии, разоряя её, грабя, насилуя и сжигая.

Фридрих же отступил из Богемии, занял оборону в укреплённом лагере около Глаца[17], где его армия могла собраться с силами, намереваясь весной начать всё с начала. Меня уже серьёзно начинала волновать эта война — слишком долго она шла, и слишком большие потери несли наши соседи. Богемия, Моравия, Силезия были почти разорены, скоро противникам будет нечем платить ним за поставки!

Франции такая ситуация уже совсем не нравилась — их союзник в Европе затевал нечто подобное Семилетней войне, а это могло закончиться совершенно непредсказуемо. К тому же Франция надеялась иметь спокойный тыл, поставки, а, возможно, и военную помощь, так что мы вместе начали давить на соперников, с целью склонить их к миру.

Но Иосиф и Фридрих закусили удила и не хотели обсуждать этот вопрос на официальном уровне. Оставалось только продолжать давить и