Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев
— Куракин за старшего?
— Он самый! Пойдёшь правды искать?
— Обязательно, Миша! Обязательно!
Куракин был у себя. Внимательно выслушал Алёшу, поморщился, словно лимон надкусил. Сейчас же пригласил епископа и шипел на него, сверкая злыми глазами. А тот сжимал губы и упирался, дескать, нехристь — не положено, и всё тут. Так и ушёл уверенный в собственной правоте. Куракин, после его ухода, выругался, что для него было совершенно неестественно, и сказал:
— Не сможет он у нас! Здесь люди разные, одних туземцев безбожных сколько племён! Не выйдет у него ничего. Прямо сейчас напишу в Иркутск архиепископу Тихону! Как могли такого упёртого сюда назначить, удивляюсь! Вот владыка Арсений, царство ему Небесное, человек был, или вот игумен Агапий… М-да…
— А с ирландцем-то этим что делать?
— Так… В городе сейчас отец Фома, келарь[6] Богородице-Симуширского монастыря. Игумен Иосиф такого тоже не попустит. Давай-ка отца-келаря побеспокоим…
Через три часа два дюжих монаха подхватили сидящего рыжего безумца и потащили с собой к монастырскому кораблю, ожидающего их в гавани.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Июль был очень неудачным месяцем для французского флота. Сначала в Вест-Индии Д’Эстен совершил малоуспешную попытку захвата Барбадоса, где его встретил свежеприбывший английский флот. Байрон справился с первой задачей, заставив противника отступить.
А Д’Орвилье[7]… Объединённая испано-французская эскадра под его командованием была почти в два раза больше флота Родни, задачу французские флотоводцы поставили себе самую малую — взять пролив под контроль, но всё закончилось катастрофой. Родни просто вдребезги разнёс врага.
Союзники оказались полностью не готовы к сражению, среди экипажей бушевали болезни, припасов было совершенно недостаточно, да ещё и наладить управление эскадрой Д’Орвилье не смог. Английский адмирал умело воспользовался всеми слабостями противника и у острова Уайт[8] нанёс французам грандиозное поражение.
Закончил дело шторм. Пусть Родни тоже понёс существенные потери, но разгром был полнейший. Французы потерпели два значительных поражения, и если победа Байрона над Д’Эстеном была просто неприятной неожиданностью, то крах армады Д’Орвилье вызвал шок во всех слоях общества. Столько надежд было на флот, такие средства были вложены, все лучшие люди покупали себя там звания…
Людовик догадывался о положении на флоте из рассказов Орлова, который снова стал постоянным гостем Версаля. Догадывался, но поделать ничего не мог — слишком большой была опасность рассориться с высшим обществом. А теперь, теперь король смог воспользоваться волной негодования, поднявшейся во Франции. Сартин, Д’Орвилье и многие другие были отправлены в отставку.
Из Америки был отозван Д’Эстен, который стал секретарём по делам флота вместо опростоволосившегося Сартина. Сюффрен был заменён в Ост-Индии де Грассом[9] и отправлен назад в Вест-Индию, где он и получил свою первую славу. Пока шли все эти рокировки, англичане попытались оправиться от поражений и перешли в наступление в обеих Индиях, но удача решительно от них отвернулась.
Высадка Байрона на Санта-Лючии[10] была сорвана штормом, а почти в то же самое время Бернардо де Гальвес вместе с французами и американцами взял Саванну. Байрон не смог ничего поделать без поддержки с суши, а англичане были вынуждены оставить Джорджию[11]. Это серьёзно приободрило повстанцев.
В Индии же Маратхи захватили Бомбей — они неожиданно для англичан взяли город в осаду и овладели им до подхода английского флота. А армия Майсора при содействии Хайдерабадских войск начала последовательно захватывать Карнатик[12]. В первую очередь индийцы взяли Конжеварам[13], а потом осадили Мадрас[14]. Ост-Индская компания принялась собирать силы с целью оказать поддержку своему важнейшему аванпосту.
Но Майсорские войска под командованием Хайдера Али[15] под Тируваллуром[16] разбила отряды англичан и их союзников, шедших на помощь осаждённым. Мадрас очень тяжело переживал нехватку продовольствия, боеприпасов и непрерывные обстрелы, а информация о том, что подкрепления не будет, почти полностью подорвала и без того ослабевший моральных дух защитников города. С появлением среди армии противника небольшого французского отряда у горожан появился европейский партнёр по переговорам, и уже к концу ноября гарнизон капитулировал.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Аледжук! Аледжук! — крепкий молодой крестьянин отвлёкся от рыбной ловли, встал и увидел машущего руками соседа.
— Что кричишь, Сахид?
— Там отец Мартин пришёл, говорит письмо тебе от сестры!
Монахи близлежащего Свято-Иванова монастыря, кроме прочего, выполняли функцию почтовой службы, доставляя по своей линии письма. Сестра Аледжука, Госнур, вышла замуж в соседнее село, а два года назад переселилась вместе с мужем и детьми в Дунайское наместничество. Мужчина бросился бежать домой.
Около его дома собралось уже почти вся деревня, все хотели знать, как дела у уехавших из Кабарды. Появление Аледжука вызвало множество вопросов, на которые могло ответить только письмо. Читать в селе никто не умел, так что сам отец Мартин, уже немолодой монах, который часто помогал крестьянам лечить недуги, сделал это. Чтец говорил громко, чтобы все могли слышать его слова.
Кроме вопросов о здоровье членов семьи брата, рассказа, что у неё всё хорошо, и теперь она мать уже трёх ребятишек — младший сын, названный Тимофеем, родился на новом месте, и воспоминаний о детстве, она рассказывала и дороге и о жизни. Довезли их за казённый счёт, в пути кормили хорошо, ночевали они всегда в тепле и сухости. Первое лето прожили в специальном поселении, где их учили, как вести хозяйство на новых землях, дело оказалось непростым, но они справились и в конце прошлого года переехали к своему новому жилью.
Деревенька, которая называлась Самсоновка стояла на берегу реки Сирет[17]. Надел у них был большой, прямо очень большой. Жильё им уже построили, и такого дома не было даже у уорков. Дали корову, лошадь, овец, кур, кучу инвентаря, зерно для еды и посева — такого изобилия они и не видели. Пусть и придётся потом стоимость всего выплачивать, но за десять лет это не будет очень сложно. Соседи оказались дружные, сразу начали им помогать с обустройством, пахотой, выпасом.
Урожай вышел отменный! Соседи пособили и с продажей — всё рассказали и объяснили. Священник и его жена — люди чудесные. Матушка помогла ей родить, а батюшка учит их старшего грамоте. А выборный в тамошнем волостном собрании из кабардинцев! А напоследок почему-то рассуждала она про качество горшков, которые на новом месте сильно лучше.
Монах прочитал письмо, поклонился, ему принесли угощение и он ушёл дальше, по своим делам. А народ принялся с жаром обсуждать письмо. Ругань стояла до небес, все сходились на том, что такого чуда точно быть не может — письмо писала вовсе не Госнур. Но Аледжук твёрдо заявил, что она, больше некому! Перед
