Магия крови - Ник Перумов

– Ну так иди к нему и спроси по совести! Ты жена законная, а не рабыня, не мотыга, чтобы в угол поставил и забыл!

Слезы на глазах высыхали, идеально очерченные губы решительно сжимались – вот только зеленый оттенок волос и кожи сделался заметнее и глаза сияли уже не виноградинами, а изумрудами. «Говорящий», как бы ни был напуган, а подумал, что не завидует тому парню, кто умудрился связаться с древесным духом да еще и обмануть.

– Ты прав, чародей. Я… должна вернуться. В Долину, забрать сына, а потом…

– Только виноградник сделай, как был, – спохватился маг. – Сделай, а, милая!

Девица только рукой махнула – лозы расплелись, шипы опали, лишние побеги скрутились в многочисленные гроздья, еще пока незрелые, светлые…

– Благословение мое на этом винограднике, – ясным голосом произнес дух. – Он утешил меня, пусть отныне родит наилучшие плоды. Благодарю и тебя, маг.

Старый «говорящий» хотел было ответить, но тут воздух вдруг потемнел, небо прорезала белая вспышка, а за ней пришел грохот, от которого холмы заходили ходуном. В громе этом старому магу послышался чей-то разгневанный рев.

Над Сетджурной поднялся темный вихрь, впрочем, быстро рассеявшийся.

– Витар… – прошептала дева, резко побледнев. – Он в опасности!..

И исчезла, как не бывало.

«Говорящий с духами» еще раз осмотрел увешанный молодыми гроздьями виноградник, почесал в затылке, оглянулся в сторону Сетджурны и подумал, что ему-то, пожалуй, не стоит торопиться в обратный путь.

Глава XVIII

С того мига, как на пороге покоев появился этот управляющий, Маррон, все полетело в бездну.

Ита была совсем не против отправки небольшой охраны в Хаттур, в пирамиду возле Сердца Пламени. Не сама большая из всех возведенных Темным пирамид, не самая наполненная силой, но самая близкая к бывшим владениям Великого Темного, к выходу подземной магии, к таким ее запасам, которые в единый миг могли бы перевернуть весь расклад сил. Совсем недавно таким же местом был Рог Огненного Зверя на Дальнем Севере… Неудивительно, если именно на Сердце Пламени с вожделением поглядывали Стихии, у которых не вышло прибрать к рукам домен Великого Темного для своих нужд. Неудивительно, что и сама Ита нет-нет да и задумывалась над тем, нельзя ли пробиться к силе Араллора через Сердце Пламени (но подкидывать эту идею Темному пока опасалась). Неудивительно было бы, если бы о том же самом задумался и Дракон. Он лишился Хранителей, то есть большей части собственных сил, а пирамида в Хаттуре – не самый призрачный шанс их восполнить.

Они ведь сродни с Темным, вдруг и Дракон сумеет использовать силу, вложенную в пирамиды!

Иначе схватку с Темным он проиграет, никакое поклонение смертных в Корвусе не поможет.

Стихии, рассуждала Ита, туда пока не сунутся, по крайней мере до того, как сумеют загнать Темного и Дракона в ловушку; так что с Дальним Югом можно не спешить.

О, как же она ошиблась!

«Вот тебе впредь наука, – горько подумала Ведьма, слушая, как Публий Маррон сбивчиво повествует о стычке в южной пирамиде. – Никогда и никого не считай глупее себя, пусть даже все кругом кажутся круглыми идиотами».

– Они предали тебя, господин, – заключил управляющий и простерся ниц. – Предали, напали на твои владения. И, господин… кто знает, Дракона ли они собирались уловить при помощи своей великой волшбы или тебя.

Ита почувствовала поднимающуюся из глубин ярость Темного. Ему срочно нужен был кто-то, на ком можно выместить свой гнев.

«Ты! – прорычал он, приближаясь. – Это все ты, Ведьма! Это твои дружки!..»

«Витар, сейчас! – воззвала она, не особенно таясь, надеясь только, что Темный, охваченный желанием убить всех вокруг, не обратит на это внимания. – Витар! Время пришло, заканчивай дело!..»

Рев разъяренного Темного раскатился чуть не над самым ухом, и Ите ничего не оставалось, как юркнуть в тот самый закуток, что когда-то спас ей жизнь; и там, в закоулках далекого прошлого, в каморке возле кухни сидеть в темноте, прислушиваясь к рычанию пламени снаружи. В голове Северной Ведьмы сейчас ничего не было, кроме огня.

Ей оставалось только ждать и надеяться. Успел ли Витар сделать то, что она поручила, справится ли он?..

Никогда Ита Ормдаль не думала, что ожидание может быть настолько мучительным.

* * *

Рико бежал по темным, залитым слабым призрачным мерцанием коридорам пирамиды. Жутью веяло от стен и потолков, сплошь покрытых искусной резьбой – такой искусной, что казалось, каменные сцены жертвоприношений, мучительств и кровопролития вот-вот зашевелятся. Однако Рико об этом не думал – у него вообще плохо получалось думать с того момента, как одна из Стихий отняла Черныша. Его тащило вперед какое-то странное чувство, сродни сильному зову или искусно накинутому аркану. Он просто знал, что должен сделать то-то и то-то, а почему, отчего – об этом лучше было не задумываться. Зато он словно бы начал видеть в окружающем куда больше, чем раньше.

Наверное, как смутно понимал молодой некромастер, это все последствия общения с Драконом Невоплощенным. Может, и в нем самом осталась часть Дракона, не только в Черныше… Если уж хватило наглости требовать чего-то от божества – будь готов к последствиям, даже если оно тебя вроде как облагодетельствовало. Учитель, помнится, что-то такое ему объяснял, но Рико тогда эти объяснения посчитал скучными и позабыл. А вспомнил слишком поздно…

Он теперь непостижимым образом знал, что Черныш в пирамиде, что ему страшно и одиноко, что его готовят к чему-то жуткому, что хуже смерти; знал и потому ломился на выручку, как стенобитный таран.

Это-то его и подвело: два дня назад, едва Рико на рассвете приковылял к вратам огромного города, Сетджурны, сбив в кровь ноги, его тут же сцапали местные стражники. Он же и не подумал о том, чтобы соблюдать осторожность, он вообще ни о чем не думал, кроме того, что Черныша надо выручать. Рико отконвоировали в город, и он сперва даже обрадовался: его вели прямиком к пирамиде, куда и надо! Однако, вместо того чтобы сопроводить до входа, его, несмотря на протесты, впихнули в клетку с какими-то оборванцами; люди эти казались измученными до предела, безучастными ко всему. Один только, самый избитый на вид, полулежавший в углу, криво усмехнулся и что-то буркнул на незнакомом языке. Но Рико опять же неведомо как понял, что это было нечто вроде «уймись, жертва, отсюда никто не выберется».

Тогда-то Рико и задумался, как быть дальше. Зов Черныша (или той сущности, что сделалась его частью) по-прежнему сильно звучал в нем, но теперь юноша смог хотя бы думать.

«Ну и попал же ты, дубина», – сказал он сам