Пауки в банке - Александр Георгиевич Шавкунов

Это пугает даже Нирела. Ведь в глубине души он… счастлив. Для него война не ужас, не боль и потери. Даже не риск смерти. Нет. Война означает лишь, что он будет чаще летать!

Настолько часто, что разучится ходить. А смерть в бою, для него, лишь полное единение с небом.

Он останется здесь навсегда, и даже прах не опустится на землю!

Нирел сжал штурвал и сбросил скорость до позволительного минимума. При котором истребитель удержится в воздухе. Но даже так, он в разы быстрее конвоя, который должен сопроводить.

Для такой работы лучше подходят вертолёты, но они сейчас заняты эвакуацией тех, кто не может или слишком важен, чтобы бежать самому.

На трассе показалась искомая колонна. Нирел провёл пальцем по приборам, переключая локальный передатчик. В ухе щёлкнуло, мир наполнился скрежетом помех с обрывками трансляций. Затем сквозь шум проступил искажённый, но быстро крепнущий, голос:

— Неопознанное судно, назовитесь. Мы уполномочены открыть огонь!

— Говорит Сирин-Пять, — отчеканил Нирел, наблюдая, как замыкающая колонну бронемашина разворачивает башню в его сторону. Спаренные пулемёты задирают стволы к небу. Вряд ли они смогут повредить истребитель, слишком высоко и быстро он летит. А вот два тубуса грязно-зелёного цвета, прилаженные под пулемётами, могут доставить проблем. — Мы назначены в сопровождение.

— Вас понял, Сирин. — Выдохнули внизу и пулемёты опустились.

Нирел заглушил канал и переключился на шинель. Напарница летит параллельно, но ближе к земле, будто выискивая место для посадки.

— Сколько у тебя топлива? — Спросил он, рефлекторно склоняя голову в сторону девушки.

Шлем слегка стукнул по фонарю, и пилот выпрямился.

— На сорок минут. — Рапортовала Винель.

Никель бросил взгляд на датчики, вздохнул. Тридцать девять минут. Учитывая расстояние и маршрут, окно действия сокращается до двадцати минут. Раздражает до ужаса. Увы, против физики не попрёшь, и никто не будет высылать дозаправщик ради двух истребителей. Как жаль, что инженеры зарубили проект ядерных, воздушно-реактивных двигателей задолго до Катастрофы. Не будь они такими зашторенными, Нирел мог бы летать днями и неделями без посадки и дозаправки!

Винель качнула крыльями и набрала скорость, пронеслась над конвоем и скрылась из вида. Следуя оговорённому плану, она проверит дорогу впереди на предмет засад и заторов. Сохраняя связь с головным броневиком, на крыше котором торчит массивная антенна.

Нирел заложил поворот и полетел в сторону, обследуя боковые дороги и воздушное пространство. Насколько позволяет оборудование истребителя.

* * *

Кровь попала на костюм, совсем немного и на рукав. Никто не увидит. Кроме него и это раздражает, кажется, что пятно растёт и всё ярче выделяется на дорогой ткани. Мужчина потёр большим пальцем, будто это сможет помочь. Когда-то давно, он умел смывать кровь, и если уж быть честным, умеет и сейчас. Но уже не по статусу. Сенатор скривился и опустил руку.

Огляделся, чрево вертолёта полно солдат. В центре сложены и закреплены драгоценные кейсы. Кто бы мог подумать, что сокровища всего мира уместятся в таком невзрачном хранилище.

За иллюминатором холодное утро сменяется днём. Вертолёт несётся над лесами в серой зоне на стыке Кахаар, Рус и Фер. К узкой прослойке бесполезной земли Андер. Если быть точным, то клочок принадлежит Кахаар, но республика Андер арендовала его на семьдесят лет. Официально для разведки недр и постройки порта, через который собирается торговать с континентом.

Сенатор поправил до смешного огромные наушники, что спасают слух от рёв моторов и винтов. Осталось совсем немного и можно будет выдохнуть. Весь путь он ждал, что завизжит система оповещения ракетной атаки. Но ничего. Тишина и спокойствие. Словно бы война не охватывает континент.

Неужели всё получилось? План, граничащий с чудом, удался?

Он едва сдержал рвущий, звенящий, как струны нервов, смех. Прислонился к стене, чувствуя вибрацию, проходящую через корпус.

Внизу мелькают холмы, едва живые деревья и руины коттеджных посёлков. Среди бурных зарослей возвышаются остатки древнего фуникулёра. До Катастрофы земли Кахаар были популярны у туристов. У самого Сенатора сохранились фото далёких предков, что были здесь в зимнем отпуске.

Так, странно было смотреть на них и понимать, что за три столетия мир стал только хуже. Предки думали, что впереди светлое и технологичное будущее, а оказалось — хаос. Два миллиарда сгинуло в течение пары часов, ещё двести миллионов в течение семи лет. Технологии были утрачены, государства уничтожены. Мир почти умер.

Только благословенный Андер вышел из пепла ядерной войны, почти целым.

А теперь республика возьмёт то, что причитается ей по праву!

Вертолёт качнулся, обогнул особо высокий холм с остатками вышки связи. В наушниках загремел голос пилота, Сенатор не расслышал, погруженный в мысли, но по вышке понял: они прибыли.

За холмом открывается вид на залив. Свинцовые волны тяжело накатывают на каменистый берег. Где среди серой гальки пестрят стеклянные «обмылки», похожие на жевательную карамель. На бетонном «утёсе» стоит серое здание, обвешанное антеннами и подключённое к океаническому кабелю напрямую.

Сам кабель пролегает между континентами и является той самой ниточкой, что спасла мир. Именно по нему прошла экстренная связь, после первых ударов. Запоздало, но лучше, чем никогда.

Сейчас его важность даже выше. Это единственный быстрый способ связи с Андер и большей частью стран, имеющих выход к океану. Но для Сенатора это второстепенное. Главное, что по кабелю Сенат получит коды доступа за пару секунд.

Дальше по пляжу застыла стройка. Массивные краны кренят стрелы к воде. Над ними кружат чайки, дерутся меж собой за отбросы с кухонной помойки. У горизонта на волнах покачивается танкер. Экипаж наверняка даже не знает о войне или судорожно пытается сообразить, куда плыть, чтобы не расстаться с жизнью.

Вертолёт опустился на площадку, просел на шасси. Двое солдат встали у люка, один взялся за рукоять, а второй приготовился. Пусть это и «родные» земли, но враги слишком близко. Если разведка обнажалась, то все тайны могли уплыть и тогда здесь ждёт засада.

Винты замедляются, свист идёт на спад, а вместе с ним и вибрация. Трое солдат взялись за кейсы, накрывая их изолирующей тканью и складывая на носилки.

Люк съехал вбок, и в лицо Сенатора ударил холодный, сырой воздух. Упоительно сладкий, полный запахов соли, водорослей и мокрого камня. Солдаты выскочили в строгой очерёдности, прикрывая друг друга. Последними вышли носильщики и сам Сенатор.

Ему не было необходимости лететь на захват, но раз уж заварил всю кашу, руки придётся запачкать. Иначе получается совсем мерзко. Словно загребает жар чужими руками. Сам Сенатор и