Первый из рода: Страж империи - Виктор Крыс

Я слушал камень, и впервые в жизни серый скальник ничего мне не говорил, словно он не хотел со мной говорить. Но своими глазами я видел, что в одной из клеток кто-то есть, я чувствовал его магией крови, и его состояние было между жизнью и смертью.

Я спокойно ступил на площадь и от моих сапог, окованных сталью, пошел серый, вонючий дым. Камень не был мне рад, он накалился, пытаясь меня сжечь, но я все равно шел к столбу, на котором висели клетки. Мои ноги пылали, но температура для одаренного огнем была даже приятной. Вот только с каждым мгновением температура будто повышалась.

— Зря ты пришел, — прошептало тело в самой низко подвешенной клетке, остальные же клетки были пусты.

— Понял, тогда я ухожу.

— Ну уж нет! — возмутился пленник, так и не пошевелившись — Спасай уже, раз пришел!

— Иньху, что не так с площадью?

— Камни бога не приняли тебя? — почему-то удивился Иньху. — Хм, забавно.

— Мой род несет имя проклятого Калибана, не вижу здесь ничего забавного, Мастер, — ответил я и с болью начал подходить к клетке, боясь смотреть внутрь. Между тем мои ноги уже были объяты огнем.

— Не имеет значения имя рода твоего. Имеет значение лишь то, что твой род принял свое проклятие, — донеслось из клетки, — А ты принял своего монстра, и, если я не ошибаюсь, то это главная новость здесь, в этом проклятом месте.

— Иньху, как ты? — коснулся я клетки, где лежал мой старый друг в разорванном и истлевшем кимоно.

— Цел. Они пытаются превратить меня в живого мертвеца, верного раба, но у них не выходит, — прошептал Иньху. — Вытащи клетку с площади, и я попытаюсь быть полезным в твоей последней битве.

— Понял, — проговорил я, проверив крепость прутьев.

— Даже не пытайся, пока я нахожусь посреди площади прутья не сломать, — устало проговорил Иньху, не подымая головы. — Голод и жажда это лишь пытка, а вся эта площадь моя тюрьма.

Клетка была тяжелой, я снимал ее с крюка одной рукой, а второй держал свой огромный меч, который коснулся каменной площади и начал краснеть.

— Где твоя жена?

— За твоей мамой мы зайдем чуточку позже, — усмехнулся Иньху. — Если, конечно, сможем уйти с площади богов. Выжить бы мне, Рык, и рассказать народу о том, что площадь существует и что я видел, как на ней стоит проклятый.

— Мы выживем.

— Повыше над камнями держи, гад! — вдруг разорался Иньху. — Сжечь меня решил⁈

— Ладно, повиси тогда у меня на спине. Кажется, сейчас будет бой, Иньху, — произнес я, видя, как в храме открываются каменные ворота,

— Вижу, — сквозь клетку оплел руками и ногами мою шею Иньху. — Все, я держусь, возьми меч в обе руки. Сейчас эта подстилка выйдет и сразу бей на опережение. Ты же помнишь наш первый бой?

— Помню, — сжал зубы я, вынимая свои родные ножи, соединённые с цепью. Сами соединились, похоже, они начали дружить.

— Так вот, эта сука быстрее.

— Намного?

— Намного, Рык.

— Мне бы только тебя вынести с площади, остальное неважно. Жена внутри храма?

— Да, внутри, но она ни жива, ни мертва.

— Разберемся. Как я понимаю, на камни площади тебя лучше не опускать, тогда, может, ступени храма тебя устроят?

— Да, вполне, — проговорил Иньху и замолчал, а из храма донесся смех, красивый такой, раскатистый.

Женский смех может творить магию, и я шел навстречу смеху явно прекрасной женщины, от которой веяло силой, но она была быстрее и сама возникла передо мной. Черноволосая красавица с бледной кожей, в распахнутом кимоно белого цвета с вышитыми розовыми цветами на рукавах.

— Ха-ха-ха! Пришел, ха-хах, но не тебя, псина, я ожидала. Где эта тварь, ха-ха-ха, где Бордовый⁈ — смеялась красавица.

— Иньху, — прошептал я мастеру в клетке. — Это няня принца? С каких пор в няни набирают таких красавиц?

— Ее зовут Джанкоу. Даже при нынешнем возрасте она считается непревзойденной красавицей. В прошлом была невестой императора, но она с самых низов, император не решился жениться на ней из-за низкого положения. Кто там её мать, крестьянка? — прошептал Иньху, держась за мою шею и держа клетку на моих плечах. — Непревзойденный воин, красавица, умна как мудрецы с гор. Не смог император ее отпустить, не опробовав в постели, да вот только Джанкоу до свадьбы отказывает даже самому императору. Так она и осталась при дворце, как няня одного из принцев.

— Вы что там шепчетесь? Где бордовый⁈ — закричала Джанкоу вытащив руки из рукавов, и длинные, с мою ладонь, отливающие сталью когти не сулили мне ничего хорошего.

— А смысл с тобой говорить? Отвечу, и сразу же начнется бой, — проговорил я, сделав еще пару шагов вперед. Я силен, но метнуть клетку на такое расстояние я был не способен, потому и тянул время, потихоньку шагая вперед, к ступеням храма. Вокруг границ площади уже собирались твари со всего города.

— Где Бордовый⁈

— Спит, наверное, — усмехнулся я, делая еще пару шагов.

— Ах ты лысый урод, псина имперская, тебя что, одного послали? — удивилась красавица и сошла со ступеней, коснувшись босыми ногами площади. Камень принял ее. — Неужели тебя послали одного?

— А больше и не надо, меня на всех хватит, — оскалился я, идя вперед. — Прикрыла бы ты свои сиськи.

— Нравятся? — обворожительно улыбнулась красавица.

— Видал и получше. Ты в курсе, что Рина из рода Калибана красивее тебя будет?

— Она монстр.

— Ты уже тоже не человек, не живая, не мертвая.

— Не-ет, проклятая тварь, на этой площади стоит лишь один монстр, измененный магией, — улыбнулась Джанкоу. — И это ты, псина.

— Я? — ответил я, собираясь с силами и делая последний шаг. Вот так, теперь я смогу докинуть клетку с Иньху до ступеней храма. Мои сапоги уже дотлели, и я коснулся ногами камня, который моментально накалился. — Что же вас, живого мертвеца, натолкнуло на эту мысль?

— Ты переродился дважды, а один раз прожил полдня. Что же ты за отребье? — оскалилась Джанкоу и вдруг начала мять свою грудь когтями.

— Иньху, прикрой ушки, тут будет беседа с очень интересным существом, — тихо проговорил я, но и Джанкоу услышала меня.

— Сын мой, — устало прошептал Иньху. — Никому, даже императору, жене и Исау, клянусь кровью и жизнью.

Боги услышали его и приняли его клятву. Я почувствовал это всем своим естеством.

Джанкоу остановилась на полушаге и замерла, ее глаза расширились в удивлении.

— Кровь приняла твою клятву, Иньху, — шепотом произнес я, услышав шепот крови.

— Боги приняли его клятву! — перекосила лицо Джанкоу и начала