Первый из рода: Страж империи - Виктор Крыс

— Ого, как ты быстро изменилась, — ухмыльнулся я, незаметно рисуя руну скорости. Но вдруг я почувствовал, как еще одно существо приближается к площади.

— Джанкоу, кончай с ними! — донесся до меня голос принца луноликого, не помню точно, какого по счету. — Все готово к нашей клятве богам, скоро ты станешь моей женой и императрицей!

— Да, мой император, — оторвала от своей груди руки Джанкоу. — Ты слышал, псина? Тебе дарована великая честь, умереть от руки императрицы!

— Джанкоу, — устало проговорил я, — У меня намного больше шансов стать императором, чем у тебя и твоего любовника.

— Мы не любовники, но как только будет принесена клятва, мы станем мужем и женой. Моя армия выйдет из-под земли, и тогда я заберу свое, — проговорил бледный юноша лет восемнадцати, выйдя из полумрака ко мне в парадной форме офицера имперской армии с золотыми наплечниками и плащом.

Я усмехнулся, вспомнив, как однажды ногами я упал на эти золотые наплечники, дробя все кости императорскому сыну.

— Послушай меня, ты, говно на палке… Ты сдохнешь через пару ударов сердца, — оскалился я, словно зверь. Пора. — Иньху, держись!

— Падаль… — начала говорить Джанкоу, а я вспомнил замечательную фразу, что лучшая защита это нападение.

Призвав к силе стихии земли, я топнул со всей силы ногой по каменной площади, и земля неохотно ответила мне, с трудом вырывая из площадибожественные камни, над которыми я не имел власти. Только вот под ними есть земля, ну что, камни богов, сегодня вы немного послужите мне. Камень словно понял меня и раскалился. В этом мире не знали что такое футбол, а я знал, и со всей дури огромного тела ударил стальной защитой ноги по глыбе размером с мою голову.

Джанкоу с улыбкой уклонилась от летящей в неё раскаленной каменной глыбы.

— Ты жалок, — улыбнулась красавица, а позади нее судорожно выдохнул улетающий внутрь храма принц. Он оказался не так быстр и умен, как его кукловодша. Я с некоторым удовольствием слышал, как хрустят его ребра, как ломается его позвоночник.

— Тварь! — Джанкоу ринулась вперед.

— Иньху, держись, — схватился я за клетку и, что было сил, метнул вперед, тем самым заставив изменить траекторию Джанкоу. Как только клетка вылетела за границу серых камней, то тут же на глазах начала рассыпаться, словно была сделана из пепла, а не металла. А мне прилетело в грудь когтями, в глазах помутнело и искры полетели во все стороны. Через мгновение я, весящий раз в восемь больше чем Джанкоу, уже летел назад с раскуроченными доспехами под вой тварей, что окружили площадь.

— Не пробила, — проговорил я, вставая и раскручивая меч, словно мельницу, одной рукой, а второй потянулся к поясу. И тут я понял, что на мне нет моих ножей. — Иньху, сука! Ножи!

— Я верну! Твою мать надо забрать! — прокричал уже вбегающий в храм похудевший мастер стихии воды, который не иначе как растерял последние мозги в этой клетке.

Сноп искр от меча. Удар когтями располовинил мой шлем и тот упал на серые камни. Кровь полилась с головы и две капли упали на обнажённую грудь няни принца. Джанкоу не заметила эти две рубиновые капельки, она была слишком занята моим мечом, который словно перышко летал, с гулом рассекая воздух. Эта мощная стальная плита способна разрубить все на своем пути, но при этом она нещадно выворачивала суставы.

— Сейчас! — промелькнула молниеносная мысль, я сконцентрировался на крови и попер в атаку с мечом на когтистую тварь. Несколько ударов, сука вновь оцарапала мою броню, но вот я смог правильно сконцентрироваться. — Боль! Удар!

— Ух-х-х! — испуганно выдохнула Джанокоу, а ее зеленые глаза стали еще ярче. Боль сковала изящное тело и даже на обнаженной груди были видны следы болевого шока.

Время застыло на один удар сердца, затем мой меч вновь загудел и, наконец, сработала вторая алая капля крови, между грудей.

— Удар, — усмехнулся я, смотря, как на десятки метров улетает полумертвая тварь.

— Хра-а-а-а! — выдохнула Джанкоу. Красиво, жаль, что второй раз такой удар мне не сделать.

— Ну что, сука, понравилось? — выдохнул я. От такой скорости боя я уже задыхался, в отличие от Джанкоу. Мне не хватало воздуха, кроме того я тлел ниже пояса из-за площади богов, а сам камень не давал мне связаться с моей стихией. В это недолгое мгновение отдыха до меня, наконец, дошло, что площадь со всех сторон кроме храма заполонили тысячи разумных. И они, не переставая, кричали, словно обезумевшие.

— Это маг крови!

— Джанкоу, порви его!

— Смерть твари!

— Смерть монстру! — кричали монстры про меня, должно быть, сейчас я не был похож на человека. Джанкоу же уже стояла на ногах, с ухмылкой прикрывала грудь кимоно и завязывала свой пояс.

— Мне понравилась твоя прелюдия, поразительно, зверь, — поправила Джанкоу свое кимоно. — Но тебе придется постараться и хорошенько попотеть, чтобы я кончила.

— У меня еще есть, чем тебя удивить, — проговорил я, отстегивая броню и сбрасывая ее на пол. Игры закончились, тяжелая броня из дорогого металла уже вся в дырках от когтей, а мне надо двигаться еще быстрее, да и символы лучше работают на голом теле. — Зато ты прикрылась. Неужели все это ради того, чтобы стать императрицей?

— Эх, выродок, ты, как и все люди, не видишь дальше своего носа, — завязывая волосы в хвост, ответила мне Джанкоу, орудуя когтями, словно пальцами. — Становление императрицей это лишь средство достижения целей, которые одобряет каждый, да даже ты бы одобрил, не будь ты жалкой псиной угнетателя.

— Мне нужен лишь Иньху и его жена, ну и голова принца. Если я не справлюсь, император отправит в катакомбы войска и вычистит каждую пещеру.

— Забирай Иньху и его суку, но принц останется здесь, — оскалилась Джанкоу. — Он наш шанс жить как люди среди людей в мире.

— Жрущие людей не могут спокойно жить среди людей.

— Люди сами едят людей, их зовут каннибалами, а мы не люди, тупой ты кусок дерьма. И людей мы едим не всех, лишь тех кто умер, либо решил сам уйти из жизни. Это религиозное съедение, каждый умерший становится частью тех, что съели его плоть! — прокричала Джанкоу. — И когда люди примут нас, мы запретим это! В отличие от вас мы разные, но умеющие думать создания.

— Хватит! — гаркнул я, стоя с оголенным торсом и нанесенными кровью на груди символами. — Настало время тебе сдохнуть.

— Не ты убьешь меня, меня убить может лишь мой ребенок, — усмехнулась Джанкоу. —