Часовой: на страже Севера - Максим Шторм
Семеро бойцов держали на плечах громадные мечи. Трое — секиры такого размера, что ими можно было с одного маху обезглавливать буйволов. Также облачившийся в потертые, словно поросшие мхом доспехи сержант Корнедуб, такой же безликий в глухом шлеме, как и остальные, сжимал огромной железной рукой в тяжёлой стальной перчатке древко колоссальной глефы.
Я смотрелся рядом с Часовыми довольно невзрачно, но не менее достойно. В утепленной пехотной форме, наброшенной поверх черненной кольчуги, с покрывающим голову капюшоном. Кожаные сапоги, перчатки, портупея с кинжалом и штатным мечом, за спиной удерживаемая специальными ремнями на животе и груди система, позволяющая носить огромный черный меч, чья длинная, рифлёная рукоять выглядывала из-за моего плеча. Старинный клинок был обнажён и держался в хитрых креплениях. Я мог выхватить его едва ли не быстрее чем обычный меч из ножен.
Мы были собраны, сосредоточены и напряжены. Шутки-прибаутки остались в прошлом. Еще на подлёте к поселению, когда мы могли с высоты птичьего полёта рассмотреть раскинувшийся перед нами форт в малейших подробностях, находясь в носовой рубке дирижабля, я сразу понял, что дело плохо. Капитан Кречет оказался прав. В Стужу пришла беда. О чем я тут же и сообщил сержанту Корнедубу.
Скривившись, как будто ему вместо свежего пива подсунули конскую мочу, он буркнул в усы, тем не менее внимательно всматриваясь в угрюмый и поджидающий нас форт.
— И на основании чего ты пришел к эдакому умозаключению, малец? Опять твои гениальные озарения?..
— Да в жопу эти озарения, — в тон сержанту буркнул я. — Разве не видите, что в поселке ни одна печная труба не дымится? Сомневаюсь, чтобы жители, учитывая, какая уже здесь стоит холодрыга и близкое расположение леса как источника топлива, экономили на дровах! Они там что, все дружно погасили печки и сидят, обнявшись, гуртом, чтобы согреться?
Капитан Гаврилов, хмыкнув, озадаченно посмотрел на сержанта и сказал:
— Бестужев прав, Федор. Ладно бы еще дело было в том, что отсюда не видать ни дозорных над воротами, ни одной живой души за стенами. Стужа молчит. Вон Пекара чуть голову не свихнул, а достучаться до Ярыги не смог. Сдается, что форт словно вымер. Ни огней, ни дымка, ни дозорных…
Лысый сорокалетней мужик, кутавшийся в толстый шерстяной балахон, с обезображенной шрамом верхней губой, угрюмо кивнул, подтверждая слова капитана «Тигра». Над мостиком повисло тягостное напряженное молчание. Пользуясь которым я старался рассмотреть Стужу более подробно, пока была возможность.
Большой форт, основательный. Да, стены всего метров пять в высоту, но толщины приличной, усиленные мощными контрфорсами, четыре башни по углам, да еще две по обе стороны от двустворчатых, сколоченных из толстенных дубовых бревен ворот. Внутри форта лепились друг к дружке добротные приземистые дома и постройки. Сплошной камень, замшелая прочная черепица, лиственница и дуб. Узкие бойницы башен забраны железными решётками. Камень и железо. То, что способно противостоять непогоде и вероятному врагу. И все это производило впечатление опустошённости и тлена. Действительно, поселение словно опустело, вымерло. Сколько не всматривался, не мог разглядеть ни одного человеческого силуэта, ни моргающего из окошка огонька, ни вьющегося из каменных печных труб дымка. Не сомневаюсь, что и ни одного звука мы бы не услышали, даже будь у нас такая возможность.
Этот далёкий северный форт напоминал небольшой город-призрак. Мрачно смерив меня тяжёлым взглядом, сержант проговорил:
— Пошли собираться, Бестужев. Здесь мы уже нагляделись, чего без толку глаза мозолить… Леонид, начинаем приземление.
* * *
Задняя часть кормы со скрежетом и треском оснастки опустилась на твердую землю, впуская в теплый десантный трюм студёный северный ветер. Я невольно поёжился и пониже натянул на голову капюшон форменной курки. Моим-то товарищам хорошо, они в непроницаемых панцирях…
— На выход! — глухо пробасил Корнедуб, удобнее перехватывая глефу.
Десятки обутых в железные сапоги громадных ножищ загрохотали по окованному стальными полосами трапу, застонавшему под весом вступивших на него огромных могучих воинов. Сержант шел первым, я замыкающим, пропуская перед собой десяток Часовых.
Уже на земле, выстроившись латинской буквой V, мы неспеша, соблюдая предельную осторожность и поминутно оглядываясь, направились к форту. В принципе мы просто лишний раз перестраховывались. Вокруг поселения исправно уничтожалась любая крупная поросль, чтобы затруднить подступающим врагам природную маскировку. А сейчас это тем более играло нам на руку. Местность прекрасно просматривалась. Да и еще с высоты полёта мы видели, что вокруг маленькой крепостицы нет ничего подозрительного. Ни скрытого становища иномирных тварей, ни свежих Проколов, ничего такого. Но бережёного и бог бережёт. Мы шли, посматривая в том числе и в небо, и прислушиваясь к раскинувшейся у нас под ногами измождённой, больной на вид, черно-серой земле. Кто знает, что может скрываться на глубине…
Корабль оставался позади. Он был готов в любую минуту взять нас на борт, взлететь и прикрыть с воздуха. Все его орудийные порты были открыты, из тёмных проёмов выглядывали стволы безоткатных пушек среднего калибра. Гаврилов получил самые строгие инструкции на счет непредвиденных обстоятельств. Впрочем капитан «Тигра» был тертым калачом, и два раза, как маленькому, ему ничего объяснять не требовалось.
Во главе грохочущего как бронепоезд отряда шагал Корнедуб. Я при построении нашего клина следовал сразу за ним, с правого фланга. Но имел строгий наказ. При малейшей серьёзной опасности тут же отойти вглубь и не мешать закованным в тяжёлую монолитную броню воинам выполнять свою работу. В обычной кольчуге и простой форме, я этим железным исполинам казался всё равно что голым беспомощным младенцем. Еще на борту «Тигра» я видел как мои товарищи по Корпусу снисходительно улыбались, поглядывая на мой меч. Наверняка хотели посмотреть, сколько секунд я продержусь в настоящем бою, без силовых доспехов, размахивая эдакой громадиной.
— Не нравится мне здесь, — пробасил из-под шлема сержант, ни к кому конкретно не обращаясь. — Ужо через полсотни шагов к воротам подойдём, а поди ж ты — никого. Тишина, как в склепе! Ни собак, ни звонов кузни, ни ржания коней… И не видно ни одной рожи на стене. Прав был капитан, ох, прав…
Я испустил снисходительный вздох. А я не об этом талдычил ему перед самой высадкой? Вместо того сказал:
— А ворота то закрыты.
— Это ещё не значит, что они заперты изнутри, — скрипнув шарнирами, ко мне повернулась массивная
