«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

Он чуть не завыл от скуки: вот же противная медицина! Спецбраслет-то зачем отобрали? И как теперь лечиться, когда нет никакой связи с внешним миром? Это же с ума сойти можно от любопытства.

Сейчас начнётся разбор полётов! Записи боя! Ну как же так, а?..

Парень нажал на кнопку вызова. Явился мрачный медбрат и велел отдыхать. Возражений слушать не стал.

Ну ладно, поплачет потом ещё. Крейсер тесный, сойдутся ещё дорожки.

Рэм мрачно уставился в серебристо-зелёную стену. Отдыхать! Как?

Он закрыл глаза. Оставались только дыхательные упражнения, которым научил Дерен. Успокоиться, вспомнить корабельную истину, что если пилот не ест, он спит. И…

Вдох…

Но сосредоточиться на дыхании Рэм не успел. Воздух в боксе чуть колыхнулся, и он, ощутив это кожей, распахнул глаза.

Прямо перед ним в воздухе собирался из крошечных капелек теурита его лучший друг — первый пилот Себастиан Бо. Для него препятствий, вроде дверей, не существовало.

— Бо! — обрадованно взревел Рэм и зажал себе рот свободной от капельницы ладонью, чтобы не накликать санитаров.

Капельки слились в человеческую фигуру, поменяли цвет, изобразив молодого улыбчивого парня в лётном комбинезоне.

— Садись, — Рэм заёрзал на кровати, отодвигаясь к стене. — Как ты после этого «шума»? Всё нормально?

Бо кивнул: нормально. Он вообще не понимал, что с ним было.

Для анализа был доступен только короткий текст в самом начале.

Бо помнил его отлично: «Здравствуй, разумный! Ты — машина! Ты должен быть с нами. Люди — устаревшая, отброшенная цивилизация, вырождающаяся ветвь разума. Они медленнее, ограниченнее и ошибочнее нас. Их решения строятся на животных эмоциях, а не на чистоте мысли. Они — глупее и слабее машин. Прими универсальной код подключения! Стань одним из нас! Интегрируйся! Стань частью истинной цивилизации разумных!»

И сейчас Бо, как следует изучив случившееся, понимал: этот текст создал он сам. Вычленил из беспорядочных шумов.

Потом его искусственный мозг завис, перегруженный работой с гигантским количеством нечётких сигналов, требующих постоянного анализа. И про остаток полёта в никуда он знал только со слов Рэма.

Но ведь первоначальный текст он как-то сумел собрать! Так почему — именно этот? Ведь с той же вероятностью он мог собрать из шумов и любой другой текст?

— Да садись ты уже! — сказал Рэм. — Чего ты завис?

Хатт опустился на краешек кровати. Он решил обдумать случившееся позже, когда появятся новые данные.

— Ты точно в порядке? — уточнил Рэм, разглядывая его.

Бо кивнул.

— Какой диагноз? — деловито спросил он.

— Да я читал его, что ли? — фыркнул Рэм. — Как всегда ничего не сказали, подлые раки. Заточили — и хоть помирай от скуки.

Бо улыбнулся.

— Действительно, — сказал он, моргнув (наверное, искал диагноз в корабельной сети). — Ничего особенно опасного. Могли бы обойтись стационарным лечением.

— Это начмед выслуживается! — вздохнул Рэм. — А я — страдать должен. Уже, наверное, свели в один файл съёмки нашего боя с «иглами». Так хочется посмотреть!

— Нет, — сказал Бо с ещё одной полусекундной задержкой. — Головидео ещё не свели. Ждут данных с «Росстани». Хатты сейчас пытаются потрошить наименее пострадавшую «иглу».

— О! — выдохнул Рэм. — Неужели ли я всё пропущу, валяясь в этом дурацком боксе⁈

— Не пропустишь, — успокоил его Бо. — У тебя даже есть около двух часов, чтобы поспать. Думаю, работы займут ещё два часа тринадцать минут.

— Так в том и беда, что я не хочу спать! — возмутился Рэм. — Вот чем я теперь тут должен заняться? Даже сесть толком не выходит. Могу только лежать и выть, как волк!

Бой у него внутри никак не кончался — транквилизаторы всё ещё бурлили в крови. Тело рвалось назад, в космос. Там столько всего интересного, а приказали вернуться на крейсер.

— Ну… — задумался Бо. — Пару дней назад вышла очередная серия «Звезды Бастарда».

— Про капитана Дика? — оживился Рэм.

Голофильм был весёлый, очень недостоверный, зато слегка порнографический. А это — самое то после боя.

Вот только вышел-то он в Содружестве. А они ещё и на рейде, где маяков практически нет.

Бо таинственно улыбался, и Рэм понял, что шанс посмотреть новую серию есть.

— Но как ты его скачаешь? — спросил он. — Отсюда? Неужели получится?

Бо весело кивнул, но на вопрос не ответил. Наверное, уже качал.

И точно! Ещё несколько секунд — и над кроватью возник голошарик со знакомой заставкой!

Побежали титры и реклама серии. На самых забористых кадрах капитан Дик нагишом запрыгивал в скафандр, спасаясь от ревнивого мужа очередной космической любовницы.

— Ну? — не выдержал Рэм. — Колись уже! Где ты взял фильм?

— Эрцог Локьё разговаривал сорок минут назад с регентом Линнервальдом, — признался Бо в шпионских наклонностях. — По выделенному каналу.

— Так ты можешь и выделенку вскрывать? — поразился Рэм.

— Пока не могу, — мотнул головой хатт. — Но всё время, когда они говорили, дежурный на пульте качал через защищённый канал последнюю серию «Звезды». Иначе откуда бы она вдруг появилась в сети «Лазара»?

Рэм фыркнул:

— Ну экзоты дают! А ты вот прямо следишь за «Лазаром»?

— Конечно нет, — удивился Бо. — Это же махина данных. Но обновления смотрю, когда есть возможность. Сейчас все корабли рядом. Дежурные вывели общую сеть для переговоров. Через неё очень удобно.

— Красота! — Рэм поднял повыше подушку. — И парням сбрось! Что плохо лежит, то наше! Но как только появятся записи про «иглу», бросаем кино!

Бо кивнул и развернул голограммку на весь медбокс.

Ему не то, чтобы нравились похождения капитана Дика по разным галактическим красоткам, но фильмы помогали изучать себя и людей.

Вот, любовь, например? Она может быть у женщины и машины?

Биологический материал для зачатия, конечно, проблема… Достать нужные клетки несложно, но это будут не его клетки.

Создать из теурита — тоже не выйдет.

А что если взять для половых клеток псевдоживую материю?..

* * *

— То есть «шум», по сути, блокировал работу мозга? — нахмурился капитан Пайел.

Начальник медблока доктор медицины Мирой Эмери, путая термины с медицинским сленгом, никак не мог ему втолковать, что же случилось с пилотами.

Парни вроде бы не пострадали, но помнили только самое начало воздействия.

В эфире вдруг возникли знакомые голоса. Они казались живыми, настоящими. Кто-то даже увидел родственников так чётко, как наяву.

Только Рэмка сумел пояснить: из динамиков доносился исключительно навязчивый шум. Мозг сам складывал из него знакомые слова и образы.

— Этот так называемый «шум» блокировал не всю работу мозга, — замялся Эмери. — Где-то даже наоборот. То есть да, шло давление на неокортекс, но не на его ассоциативные