"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс
– Как такое возможно? – поразилась профессор Крафт. – Эти окна нельзя разбить. А через стены нельзя проникнуть.
Сгорая от любопытства, Робин осмотрел пулю. Она была толстой, скрюченной и неестественно холодной на ощупь. Он поднес ее к свету и увидел у основания полоску серебра.
– Видимо, профессор Плейфер все-таки что-то придумал.
Ставки поднялись. Вавилон перестал быть неприступным. Теперь это была не забастовка, а осада. Если солдаты, вооруженные изобретениями профессора Плейфера, прорвутся за баррикады к двери, забастовка на этом закончится. В первый же вечер в башне профессор Крафт и профессор Чакраварти изменили охранную систему, созданную профессором Плейфером, но даже они признавали, что им далеко до профессора Плейфера, и теперь не были уверены, что оборона выстоит.
– Теперь нужно держаться подальше от окон, – сказала Виктуар.
Пока что баррикады сдерживали натиск, хотя стычки становились все ожесточеннее. Сначала забастовщики Эйбела Гудфеллоу только оборонялись, сидя за баррикадами. Они укрепляли баррикады, налаживали снабжение, но не провоцировали гвардейцев. А теперь по улицам потекла кровь. Солдаты регулярно обстреливали баррикады, а забастовщики давали сдачи. Они сделали зажигательные снаряды из бутылок с маслом и швыряли их в лагеря военных. Забирались на крышу Рэдклиффской и Бодлианской библиотек и оттуда поливали войска кипятком и закидывали камнями.
Казалось бы, силы неравны – гражданские против гвардии. Теоретически противостояние не должно было продлиться и неделю. Но многие люди Эйбела были закаленными ветеранами, которых уволили из армии после победы над Наполеоном, и в результате они оказались на грани нищеты. Они знали, где найти оружие. И знали, как с ним обращаться.
Переводчики помогали им. Виктуар, пылкая почитательница французской революционной литературы, составила словесную пару «élan – энергия». Французское élan означало также особый революционный запал, его корни прослеживались до латинского lancea, означающего «бросать копье». Таким образом, оно ассоциировалось с броском и импульсом, и именно это скрытое искажение, возникающее при переводе, помогало снарядам забастовщиков лететь дальше и быть точнее и мощнее, чем обычные кирпичи и булыжники.
Другие, более масштабные идеи не принесли плодов. Слово «совращать», seduce, произошло от латинского seducere, означающего «сбивать с пути», а в конце XV века у него появилось значение «убеждать кого-либо изменить кому-то». Словесная пара выглядела многообещающей, но они не могли придумать, как ее использовать, не отправляя девушек на передовую, чего никто не смел предложить, или не переодевая мужчин Эйбела в женскую одежду, хотя это вряд ли помогло бы. Кроме того, немецкое слово Nachtmahr, теперь редко используемое, означало «кошмар», а также относилось к злобному существу, сидящему на груди спящего. Эксперименты показали, что словесная пара «Nachtmahr – кошмар» усугубляла кошмарные сны, но, похоже, не могла их вызвать.
Однажды утром Эйбел вошел в вестибюль с несколькими длинными свертками.
– Кто-нибудь из вас умеет стрелять? – поинтересовался он.
Робин представил, как целится из винтовки в живого человека и спускает курок. И не был уверен, что у него получится.
– Не очень хорошо.
– Из этого – нет, – ответила Виктуар.
– Тогда предлагаю расставить здесь моих людей, – сказал Эйбел. – Здесь самый лучший обзор. Жаль будет не воспользоваться.
Шли дни, и баррикады держались. Робин не переставал удивляться, почему они не рассыпались под почти непрерывным обстрелом, но Эйбел не сомневался, что продержится сколько нужно, и продолжал собирать материалы для ремонта поврежденных участков.
– Это потому что мы построили их в форме буквы V, – объяснил он. – Пушечное ядро попадает в выступ и только плотнее утрамбовывает баррикаду.
Робин был настроен скептически.
– Они все равно не простоят вечно.
– Наверное.
– И что будет, когда их все-таки прорвут? – спросил Робин. – Вы сбежите? Или будете стоять насмерть?
Пару секунд Эйбел молчал.
– На баррикадах во Франции революционеры шли на солдат, разрывая на груди рубахи, и кричали им, чтобы стреляли, если посмеют.
– И они стреляли?
– Иногда. Иногда стреляли и убивали всех. Но бывало и по-другому. Только представьте. Ты смотришь кому-то в глаза. Он примерно твой ровесник или моложе. Из того же города. Может, из того же района. Ты даже знаком с ним или помнишь в лицо. Станешь ли ты стрелять?
– Наверное, нет, – признал Робин, хотя голосок в его голове нашептывал: «А Летти выстрелила».
– У совести каждого солдата есть предел, – сказал Эйбел. – Думаю, они попытаются нас арестовать. Но стрелять в простых горожан? Устроить бойню? Сомневаюсь. Но мы вынудим их принимать решение. И посмотрим, что будет.
Скоро все должно было кончиться. По ночам, глядя на город, освещенный пылающими факелами и ярко горящими запальниками пушек, они пытались приободрить друг друга. Нужно продержаться только до субботы. Дольше парламент не выдержит. Никто не допустит, чтобы рухнул Вестминстерский мост.
Они пытались представить, как может выглядеть прекращение огня. Следует ли составить договор с условиями амнистии? Юсуф взял это на себя, написав договор, спасающий их от виселицы. Когда башня снова начнет нормально функционировать, будут ли они в ней работать? Какой будет стипендия в эпоху заката империи, когда запасы серебра в Британии истощатся? Раньше они никогда не задумывались над этими вопросами, но теперь, когда конец забастовки был неминуем, успокаивались, лишь пытаясь предсказать будущее в таких подробностях, что оно начинало казаться возможным.
Однако Робин не мог в этом участвовать. Он не выносил эти разговоры и каждый раз находил предлог, чтобы от них увильнуть.
Нет будущего без Рами, без Гриффина, без Энтони, Кэти, Вималя и Илзе. Для Робина время остановилось, как только Летти выпустила пулю из барабана. Нынешние события – всего лишь ужасные последствия. И пусть кто-то другой борется за то, что будет после. Робину просто хотелось, чтобы все закончилось.
Виктуар нашла его на крыше, где он сидел, прижав колени к груди, и раскачивался взад-вперед под грохот выстрелов. Она села рядом.
– Надоело слушать юридические термины?
– Мне это кажется какой-то игрой, – сказал он. – Выглядит смехотворно. Конечно, вся эта затея смехотворна, если сказать честно, но говорить о том, что будет после… просто какое-то состязание фантазий.
– Ты должен верить в то, что будущее возможно, – прошептала она. – Ведь они верили.
– Они были лучше нас.
– Да. – Она взяла Робина под
