"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс
В полночь Эйбел вызвал Робина в вестибюль.
– Все кончено, – сказал он. – Мы почти в конце пути.
– В каком смысле? – спросил Робин. – Нам же лучше – они взбаламутили весь город, разве не так?
– Долго это не продлится, – сказал Эйбел. – Горожане рассержены, но они не воины. У них нет стойкости. Я такое уже видел. К утру они похромают домой. И мне только что сообщили, что на рассвете войска начнут стрелять в каждого, кто еще останется на улицах.
– А как же баррикады? – в отчаянии спросил Робин. – Они же до сих пор держатся…
– Мы отошли к последним рубежам. В наших руках осталась только Хай-стрит. Больше никто не притворяется цивилизованным. Они прорвут баррикаду, в этом сомнений нет, вопрос только когда. Мы – обычные гражданские, а они подготовленные вооруженные люди, которые в любую минуту могут вызвать подкрепление. История показывает, что, если дойдет до сражения, мы проиграем. Мы не собираемся повторять Петер- лоо[1020]. – Эйбел вздохнул. – Иллюзия сопротивления не может длиться вечно. Надеюсь, мы выиграли для вас время.
– Полагаю, они будут счастливы наконец-то стрелять в вас по-настоящему, – сказал Робин.
Эйбел бросил на него печальный взгляд.
– Не очень-то приятно быть правым.
– Ну что ж. – Робин почувствовал прилив разочарования, но подавил его – несправедливо обвинять в таком развитии событий Эйбела, да и нечестно просить его задержаться, когда ему грозит неминуемая смерть или арест. – Тогда спасибо. Спасибо за все.
– Погодите. Я пришел не только сообщить, что мы вас покидаем.
Робин повел плечами и постарался произнести без обиды в голосе:
– Без баррикад все закончится довольно быстро.
– Я хотел сказать, что у вас еще есть возможность уйти. Мы начнем уводить людей, прежде чем начнется пекло. Несколько человек останутся для обороны баррикад, и это отвлечет войска, чтобы остальные успели добраться до Котсволдса.
– Нет, – ответил Робин. – Спасибо, но нет, мы не можем. Мы останемся в башне.
Эйбел поднял брови.
– Все?
То есть он хотел спросить: вы приняли решение за них? Вы хотите сказать, что все здесь готовы умереть? И он был прав, задавая этот вопрос, потому что Робин не мог говорить за всех семерых оставшихся в башне. Он вдруг понял, что понятия не имеет, каков будет их выбор.
– Я спрошу, – пристыженно ответил он. – И сколько времени…
– Около часа. Но лучше поспешите.
Робин собрался с духом, прежде чем подняться к остальным. Он не знал, как сказать им, что это конец. Робин боялся, что лицо его выдаст, покажет, что за призраком старшего брата по-прежнему прячется испуганный мальчуган. Ведь он втянул своих соратников в этот последний бой и теперь боялся посмотреть им в глаза, когда скажет, что все кончено.
Все собрались на четвертом этаже, прильнув к восточному окну. Он подошел ближе. Снаружи по лужайке с какой-то странной нерешительностью шли солдаты.
– Что они делают? – удивилась профессор Крафт. – Неужели это атака?
– Тогда почему так мало людей? – отозвалась Виктуар.
И она была права. Больше десятка солдат осталось на Хай-стрит, а к башне пошли только пятеро. И тут солдаты расступились, и к последней оставшейся баррикаде шагнула одинокая фигура.
Виктуар охнула.
Это была Летти. Она размахивала белым флагом.
Глава 32
Она, на Доби сидя,
Глядела на Звезду,
Галдели Панкахи кругом:
«Красива на беду!»
Эдвард Лир. Камербанд. Индийская поэма
Прежде чем открыть дверь, они отправили остальных наверх. Летти пришла не для того, чтобы разговаривать со всеми, в таком случае на переговоры не отправили бы студентку. Это было личное, Летти пришла объясниться.
– Впустите ее, – сказал Робин Эйбелу.
– Простите?
– Она пришла поговорить. Скажите своим людям, чтобы ее пропустили.
Эйбел что-то шепнул своему помощнику, и тот побежал по лужайке к баррикаде. Два человека вскарабкались по ней и наклонились. Мгновение спустя Летти подняли наверх, а потом без лишних церемоний опустили с другой стороны.
Ссутулившись, она пересекла лужайку, волоча за собой флаг, и не подняла головы, пока не добралась до крыльца.
– Здравствуй, Летти, – сказала Виктуар.
– Здравствуй, – пробормотала Летти. – Спасибо, что согласились со мной встретиться.
Выглядела она жалко. Она явно не спала, одежда была грязной и мятой, щеки запали, глаза покраснели, а веки опухли от слез. Она съежилась, словно ждала удара, и вся как будто уменьшилась. И несмотря ни на что, Робину хотелось только одного – обнять ее.
Этот порыв его удивил. Пока она приближалась к Вавилону, Робин размышлял о том, не убить ли ее, если бы он не обрек тем самым всех остальных, если бы мог отдать взамен только свою жизнь. Но теперь было слишком тяжело смотреть на нее и не видеть друга. Как можно любить того, кто причинил такую боль? Вблизи, глядя ей в глаза, он с трудом верил, что Летти, их Летти, совершила то, что совершила. Она выглядела убитой горем, такой уязвимой, сломленной героиней из ужасной сказки.
Но он напомнил себе, что именно этот образ и эксплуатировала Летти. В этой стране ее лицо и цвет кожи вызывали сочувствие. Что бы ни случилось, только Летти, выйдя отсюда, будет выглядеть невиновной.
Он мотнул головой на флаг.
– Ты здесь, чтобы сдаться?
– Чтобы вести переговоры, – ответила она. – Только и всего.
– Тогда входи, – сказала Виктуар.
Летти переступила через порог. Дверь за ней захлопнулась.
На мгновение все трое уставились друг на друга. Они в неуверенности застыли посреди вестибюля несимметричным треугольником. Как это было неправильно! Их всегда было четверо, всегда две пары, ровное число, и Робин остро ощутил отсутствие Рами. Без него они не были собой – без его смеха, остроумия, склонности внезапно менять тему разговора, от чего остальным приходилось соображать быстрее. Они больше не были сплоченным курсом. Лишь следом в фарватере.
– Почему? – ровным голосом без модуляций спросила Виктуар.
Летти слегка съежилась, совсем чуть-чуть.
– Мне пришлось, – без колебаний ответила она, подняв подбородок. – Ты знаешь, что по-другому я не могла.
– Нет, не знаю, – сказала Виктуар.
– Я не могла предать свою страну.
– Ты не должна была предавать нас.
– Вы попали в сети жестокой преступной организации, – произнесла Летти так гладко, будто долго репетировала. – И как бы я ни притворялась, будто согласна с вами, как бы вам ни подыгрывала, я понимала, что нам не выбраться из этой передряги живыми.
Она и
