«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд
Вдруг накатили какие-то странные звуки. То его кто-то звал — тихо-тихо, издалека. То плакал — почти не слышно, на самой периферии сознания.
Рэм прислушался: голоса были отдалённо похожи на родительские.
Потом залаяла собака, и он сосредоточился на этом опознанном звуке. Перед глазами поплыли знакомые образы: эйнитская община на Кьясне, река, кладбище…
Однако звонкий голос Амаль, что-то вроде: «Ты же не попрощался!» — вдребезги разбил зарождающуюся картинку.
Амаль не могла его упрекать. Эйнитские женщины воспитаны так, что мужчинам претензий не предъявляют. У них достаточно своих важных дел.
«Не попрощался — твои проблемы, а я — всегда с тобой. У тебя в сердце», — так говорила Рэму Амаль.
Ну а родителям — он и вовсе не был ничего не должен. Они погибли не по его вине.
Они любили его со всеми недостатками, оставили огромное наследство. Они спасли его той ссорой, которая поздно вечером выгнала из дома 16-летнего пацана. Он ушёл, а они превратились в пепел.
«Те, кто тебя любит, спасают тебя даже своими глупыми, злыми, необдуманными поступками», — так говорит Дерен, а он разбирается в людях.
Он научил Рэма не обращать внимания на горячность слов, а размышлять над делами. Ну вот, например, отец. Он часто ругал непутёвого сына. Но он же оставил ему всё своё небольшое, а теперь — вполне уже среднее торговое дело.
Именно Рэм Эффри Стоун был записан наследником отцовских плантаций йилана на экзотианской Асконе.
А значит — отец видел в шестнадцатилетнем отморозке будущего главу семьи.
И Рэм — не посрамит его памяти, а имя будет вспоминать с молитвой и благодарностью.
Мама верила в Ноя* и его ковчег, который увёз праведников с погрязшей в грехах Земли. Она учила Рэма молитвам.
Она говорила: «Ной отринул дары развращённого рода людей. Он собрал нас на свой корабль и нашёл нам спасение. Благословен ты, Спаситель, сотворивший меня человеком и давший мне разум!»
Парень и сам не понял, что шепчет эти слова вслух.
И голоса пошелестели ещё и… исчезли. И Рэм тут же позабыл про них — не до этого. Ему нужно было как-то сориентироваться в ситуации, когда никто из твоей боевой шестёрки не отвечает, а задачу всё-таки нужно решать.
Требовалось отвлечь «иглу» и дать «Мирному» уйти в прокол.
Рэм ещё раз внимательно посмотрел на треки шлюпок на навигационном экране. Траектории были такими, словно его друзья просто летели, куда глаза глядят. Хорошо, если живы.
А противник — вот он. Хаттская тварь. Длинная золотистая «игла». И она всё ближе.
«Мирному» надо бы драпать от неё, а он почему-то снижает скорость. Что если и с его пилотами творится неладное?
Рэм вспомнил последние слова Итона. Потом — странные голоса, доносившиеся из его собственного динамика.
Что же это за хэдова дрянь? Не могла же она оболванить парней? А Бо?
Время поджимало, но Рэм всё-таки вывел траекторию шлюпки Бо на отдельный малый экран, пытаясь сообразить: друг что-то задумал или действует на автомате? Ведь машину нельзя одурманить? Или… можно?
Курс был проложен идеально, да. Но ведь, по сути, Бо, отличавшийся виртуозностью в маневрах, гнал сейчас шлюпку, словно безрукие «деревянные» новички. Пилил в лобовую и не пытался даже форсировать скорость. А значит…
Рэм дёрнул рукой над пультом, проверяя возможности разгона в текущих гравитационных условиях. Всё-таки Сцелус — тяжёленькая планета. И это влияет на порог ускорения, который могут обеспечить пилоту компенсаторы.
Без них рабочий предел человека — всего-то пара десятков g. Хотя можно прокатиться и при сорока, если недолго.
Антивещество позволит ускориться ещё больше, но тогда пилоту придётся туго.
Зато, отключив компенсаторы ускорения, Рэм сумел бы обогнать шлюпку Бо. Эмор показывал, как это делается. И показывал, сколько кровищи натекло у него потом из носа и из ушей.
Ничего. Подумаешь. Главное — не сдохнуть от перегрузки, пока шлюпка ещё способна стрелять. А там — хоть яблони не расти.
Нужно сделать так. Сесть на хвост шлюпке Бо, затаиться за ней, и обогнать, когда «игла» выйдет на линию удара.
Это ещё секунд восемьдесят навскидку. Вот тогда надо вынырнуть и плюнуть «игле» в рыло светочастотным. Выжать всю батарею. Полный заряд. Чего уж тут экономить?
«Игла» ведь, зараз, нарочно не стреляет по Бо. Наверное, думает, что с ним всё кончено. С его волей. На других пилотов ей наплевать, а Бо она тянет к себе.
Захватить решила? Как бы не так, гадина! Щас ты огребёшь!
Но рывок будет зачётным, ага… Кислородику бы надо принять про запас, пока ещё время тикает.
Рэм выровнял шлюпку и пристроился другу в тыл, прячась за его щитами. Начал дышать кислородом, насыщая кровь и успокаивая сознание.
Ничего. Один рывок в… (он посмотрел на расчёты навигационной машины)…В 42 g он выдержит и без компенсаторов. И выстрелить сможет.
Даже если светочастотный удар не причинит «игле» особенного вреда, с курса её снесёт, если правильно рассчитать угол удара относительно орбиты Сцелуса. Бо тогда пролетит мимо «иглы», а «Мирный» получит отсрочку.
Хэд… Надо же будет не только обогнать Бо, но ещё и маневрировать! 42 g — это без разворота… Скверно.
А если «игла» сама плюнет в Рэма?
Так это и хорошо! Её же дёрнет этой стрельбой! А потом «игла» погонится за Рэмом и сойдёт с курса!
А там уже можно и в догонялки! У такой махины есть слепые зоны в ближнем бою! Главное, чтобы перегрузками не раздавило!
Рэм ещё вдохнул кислорода. Прислушался: вдруг кто-то из своих всё-таки выйдет на связь? Или хотя бы с «Мирного»? С «Персефоны»?
Но в эфире свистело и булькало. Мало того — он снова различил голоса!
Шум, оказывается, и не оставлял Рэма. Он пытался завладеть его вниманием, превратиться в знакомое. Просто парень не замечал его, прокручивая в уме фигуры боя.
Вот оно, значит, как… Шум… В капитанской что-то говорили про опасность низкочастотного шума даже для хаттов…
Какая она подлая, ловушка Изменённых земель! Мало «иглы» — ещё и это…
А «игла»? А что, если она сама продуцирует эту дрянь?
Рэм в последний раз глубоко вздохнул.
Ему было хорошо, как и всегда в бою. Адреналин постепенно затапливал мозг, сердце билось быстрее и с какой-то особенной радостью.
Её омрачало только одно. Раньше рядом всегда были друзья, а сейчас помощи ждать неоткуда. Даже если «Персефона» развернулась и идёт к Сцелусу, она появится на орбите через минуты, а счёт шёл на секунды.
«Игла» понимала:
