Королевская кровь - Дэниел Абрахам

– Поспешили с ней, сэр?

– Да.

– Будем ждать детей?

– Нет. Уж хотя бы с этим я не свалял дурака. Зато потом меня дернуло заговорить о…

Маркус, склонившись, уткнулся лбом в ладони.

– Может, не стоило сразу о таком, сэр.

– Может.

– Отпугнули.

– Да.

Внизу, под ними, рыбацкие лодки начали выходить в море на дневную ловлю. Мелкие черные точки на почти черной воде.

– Об Алис и Мериан? – спросил Ярдем. – Или о магистре?

– О Китрин.

– Стало быть, вы думаете, что она уехала насовсем.

– Думаю, что она может не вернуться. Я бы ее не винил, если так. Когда-нибудь надо бы мне выяснить, какой ценой можно заиметь семью, которую у меня не отнимут.

Ярдем кивнул и дернул звякнувшим ухом. Помолчали.

– У меня есть на это ответ, – произнес Ярдем.

– Богословский?

– Да.

– Тогда лучше без него. – Хлопнув ладонями по коленям, Маркус поднялся.

Спину жгло сплошной болью, рот из-за сухости был как ватный. Маркус развел руки, между лопатками хрустнуло.

– Подозреваю, что Пыкк приготовила нам список дел?

– Да, сэр. Но если хотите поспать, я могу взять отряд на себя. Дел не так много.

– Нет уж, работа есть работа, – сказал Маркус. – Показывай, что там.

Доусон

Доусону с его войском Кемниполь открыл ворота, как герою из древних легенд. Строгие цвета города – черный и золотой – затмились яркими праздничными красками. Знамена в пять человеческих ростов свисали с окон Кингшпиля, величественные мосты пестрели живыми и искусственными цветами. Пока Доусон в окружении почетного караула маршировал по широким улицам, детские хоры пели старинные песни о войнах и героях, где имя Доусона сплеталось с именами знаменитых полководцев прошлого. Его славили как великого мужа и ревнителя о благе страны. Масштаб иронии впечатлял. Все чистая правда – и ни единого слова он не заслужил.

Пока еще не заслужил.

Его армия, разумеется, ждала в лагере за городской стеной: внутрь Кемниполя войска не допускались. Такова была традиция, и после недавнего вооруженного мятежа правило только усилили. Впрочем, даже если скомандовать «На штурм!» – он ничего не принесет. Доусона сегодня превозносят только как орудие Гедера Паллиако и его сектантов. Сразу после победы восстать против регента значило бы обречь себя на неминуемое поражение.

Доусон держал голову повыше, улыбался, приветственно махал рукой и напоминал себе, что все нынешние почести – не плата за былые свершения, а ссуда под залог будущих.

Позади с достоинством, на какое только был способен, шагал старый король Леккан. Тонкие цепи вокруг его шеи и запястий, сверкающие серебром, при желании сошли бы за украшения, однако оставались все же цепями.

В Кингшпиле процессию ожидал лорд-регент, восседающий в величественной зале для приемов. Рядом с ним сидел принц Астер, за плечом возвышался массивный, как бык, жрец. Голову Паллиако охватывал тонкий золотой венец регента; на плечах, несмотря на жару, красовался знаменитый черный плащ из кожи. Жрец пыльно-бурыми одеждами ничем не отличался от прочих жрецов. Воробей, нашептывающий в ухо вороне.

Придворные вокруг стояли тихо, но не безмолвно: слух Доусона выхватывал в толпе то ворчание, то жалобы – впрочем, негромкие, так что слова Доусона все услышат.

– Милорд регент! – произнес он. – Вы велели мне добиться подчинения Астерилхолда. Докладываю вам, что ваша воля исполнена.

На слове «исполнена» толпа разразилась ликующими криками. Доусон не позволял себе улыбаться и следил за лицом Паллиако. Никто не знал, что он ослушался приказа регента, и никаких ответов на письмо, объявляющее, что аристократия Астерилхолда находится под его защитой, он не получал. Если Паллиако и захочет объявить его предателем, вряд ли решится на это под восторженный рев, перекатывающийся сейчас по столице, как колокольный звон. Маловероятно. Почти невозможно.

И вправду – губы регента раскрылись в широкой улыбке. Паллиако обводил толпу лучезарным взглядом, будто ликующие возгласы предназначались ему одному. Он встал, призывая к тишине, однако крики не спешили смолкать. Наконец толпа утихла.

– Лорд-маршал Каллиам! Вы вновь показали себя неоценимым другом Рассеченного Престола. Мой долг и радостная обязанность – присовокупить к вашим титулам и владениям новые. С нынешнего дня вы Доусон Каллиам, барон Остерлингских Урочищ и владетель баронства Калтфель.

У Доусона вдруг сжалось в груди. Толпа вновь разразилась восторженными криками, неудержимыми, как ураган. Он и прежде подозревал, что не будет ни переговоров, ни заключения мира. Нынешняя война – не размолвка цивилизованных королевств, а неприкрытый захват земель. И теперь Паллиако в качестве добычи выдал ему город размером почти с Кемниполь, по сути сделав Доусона самым могущественным человеком в Антее, не считая самого регента.

Доусон отсалютовал; в голове роились мысли о последствиях. Он вообразил себе, как богатства Калтфеля текут ему в руки, оседают в его доме, обеспечивают будущность его сыновей. Даже лорд Банниен по сравнению с ним будет выглядеть нищим.

Для этого всего лишь потребуется принять власть Гедера и его жрецов. Ценой будет только честь Доусона. Он снял с шеи гирлянду и положил на землю перед собой, словно принося цветы в дар Паллиако.

«Я их еще заслужу», – мысленно сказал он себе. Впрочем, даже выкрикнуть такое вслух – никто сейчас не услышит.

После церемонии Доусон занялся официальными обязанностями; потянулись долгие часы. Передача пленных отняла время: пришлось настойчиво объяснять тюремщикам, что король Леккан на отдельных условиях помещен в тюрьму лишь для пребывания в ней и что он остается под личной защитой Доусона. Затем он распустил войско – теперь его люди вернутся по домам, и он перестанет быть лордом-маршалом.

Как ни старался Доусон избегать Паллиако с его жрецом, обычай требовал хотя бы посидеть вместе за стаканом вина. Личную аудиенцию устроили в небольшом саду рядом с дуэльной аллеей. Принц Астер после формальных приветствий ушел играть с другими мальчиками из знатных антейских семей. Паллиако и мэтр Басрахип уселись за лакированный стол из палисандрового дерева, слуги тотчас подали охлажденное вино и фрукты. Доусон, поклонившись регенту, занял место за столом, не теряя из виду личную стражу регента. Десять человек. Десять мечей, защищающие Паллиако в любой миг дня и ночи. Одолеть их непросто, но все-таки возможно…

– Надеюсь, обратный путь не очень вас утомил, – начал Гедер. – Я слыхал, вы оставили Фаллона Броота протектором Астерилхолда?

– Именно так, милорд регент.

– Вот уж чья судьба переменилась за последние годы, – хохотнул Гедер. – Вам ведь известно, что я с ним знаком по ванайской кампании?

Доусон сделал глоток. Вино было отличным – Симеон всегда держал у себя превосходные напитки. Теперь все досталось