Королевская кровь - Дэниел Абрахам

– Да.

Клара выдохнула и прикрыла глаза. Он знал эту реакцию издавна: еще почти девочкой, едва ступив на порог женственности, она временами вот так же опускала веки и следовал не то чтобы вздох – просто выдох. Теперь Доусону показалось, что все предыдущие случаи были предвестниками нынешнего. Он встал с постели и взял жену за руку:

– Дорогая, у меня нет выбора. Я вижу зло, угрожающее королевству. Если его не остановить, Антея погибнет. Может, внешне все останется как было, даже люди будут те же, но королевства не будет, только одна видимость. И ради спасения страны я готов на что угодно.

– Что ж, – подытожила Клара, – этим и займись. А я позабочусь о семье.

Он нежно поцеловал ее в лоб. И в губы. А потом она толкнула его обратно в постель, и на время они забыли обо всем на свете.

* * *

В мрачные руины под Кемниполем – необитаемые полуночно-темные пространства под арочными сводами – Доусон в прошлый раз спускался вместе со своим егерем. Сейчас барон шел один и жалел, что Винсена Коу с ним нет. Молчаливый, но верный и смелый. Непонятно, почему Клара вдруг его невзлюбила. Может, когда семья вернется зимой в Остерлингские Урочища, эти двое как-нибудь уладят свои разногласия.

Спугнутые лучами фонаря, разбегались впереди крысы, взметая острыми когтями вековую пыль. Когда-то эти постройки и были городом. Камни еще помнили солнечный свет и голоса уличных торговцев; огибаемая Доусоном куча булыжников некогда стояла высоким триумфальным столпом в честь чьей-то победы, давно забытой. Чем дальше он шел, тем больше завалов преграждало ему путь, тем меньше попадалось годных проходов. Впрочем, дорога была ему знакома.

Впереди мелькнул свет фонаря, и Доусона пронзило одновременно радостью и ужасом. Радостью – оттого, что нашел место встречи. Ужасом – оттого же.

Вокруг поваленной гранитной плиты сидели четверо. Сэр Алан Клинн, с ним Эстин Керсиллиан, Оддерд Мастеллин и Миркус Шоут. Рыцарь и графы, объятые темнотой. Доусон спросил себя, не участвовали ли Шоут, Керсиллиан и Мастеллин в заговоре Клинна с самого начала. Фелдин Маас мог ведь иметь и других союзников, неизвестных ему.

Барон присел на обломок камня, разглядывая людей, которые некогда приняли сторону Астерилхолда против Симеона. Еще год назад они были его недругами. Теперь судьба свела их вместе.

– Рад видеть, что вам удалось собрать столько единомышленников, – начал Доусон.

– Помогло вот это, милорд, – ответил Клинн, передавая ему приказ о казни. – Кое-кто при дворе по-прежнему сохраняет отношения с родными по ту сторону границы.

Доусон взял документ и, сложив, сунул в бумажник.

– Что мы будем делать? – спросил Шоут высоким напряженным голосом.

– Что положено, – раздался во мраке чей-то голос.

Доусон встал. Из тьмы выступил лорд Банниен, герцог Эстинфорд: спокойное волевое лицо, песочного цвета волосы над черными глазами.

– Я получил ваши письма, Каллиам. А также поговорил с сыном. И неминуемо пришел к тому же выводу: Антея захвачена чужеземными чародеями.

– Стало быть, сын вам рассказал о взятии моста? – спросил Доусон.

– Да, – ответил лорд Банниен. – Я с вами. Только надо спешить: если узнают, мы все поплатимся жизнью.

– Сколько людей вы можете дать? – спросил Доусон.

– Для главного дела – двадцать, которым я безоговорочно доверяю. И еще сотню после.

Шоут пообещал семерых, Керсиллиан и Мастеллин по десять, а на потом – всех своих людей, еще семьдесят человек.

– Я могу дать двенадцать для первого нападения, – заявил Клинн. – Включая меня самого. Но только если мы согласимся, что Паллиако не жить.

Доусон оглядел окружающие развалины и кивнул.

– Через три дня Паллиако устраивает празднество в мою честь, – сказал он. – В ознаменование победы над Астерилхолдом. Точно не знаю, но, похоже, он намерен тогда же казнить короля Леккана. Людей можно собрать у меня в доме. Если они явятся в моих геральдических цветах под видом моей почетной стражи, то во время пира смогут войти в главную залу. Там-то мы и покончим с Паллиако прямо на месте.

– Я не хочу начинать гражданскую войну, – предупредил Мастеллин.

– Мы и не станем, – ответил Доусон. – Как только дело будет сделано, мы отдадим себя в руки принца Астера. Все должны видеть, что мы действовали исключительно в интересах короны.

– Слишком уж мы зависим от воли совсем юного мальчика, – заметил Шоут. – Если он решит призвать к возмездию, нам не поздоровится.

– Если хотите обойтись без риска, вы не туда пришли, – возразил Доусон. – Кроме того, даже если мы погибнем, это будет невеликая цена за возвращение трона в нужные руки. Мы убьем предателя и отстоим короля. Другого пути нет.

– Согласен! – Банниен стукнул ладонью по камню. – Но убить Паллиако – значит просто отсечь бьющую руку. Этого мало.

– Разумеется, – подтвердил Доусон. – Главное – жрецы. Их надо собрать и уничтожить. А храм сжечь.

Китрин

Китрин еще никогда не бывала так далеко на севере. Многое из здешней жизни она знала по рассказам магистра Иманиэля, однако то, что воображала с его слов, на деле не всегда совпадало с реальностью. Она знала, что северное побережье усеяно каменными рыбацкими хижинами, но они представлялись ей солидными прямоугольными домами, как в Ванайях, только поменьше. Покрытые же землей и мхом хатки, рассеянные по серо-зеленым берегам, больше походили не на здания, а на нечто выросшее из земли. Китрин знала, что на каменных островах здесь водятся огромные летучие ящерицы, питающиеся рыбой, однако вместо миниатюрных драконов, какими она их себе представляла, они оказались странными существами, больше похожими на летучих мышей. Дни здесь тянулись еще дольше, солнце почти до самого рассвета не очень-то уступало ночной тьме. Зимой будет наоборот – мрак и холод возьмут свое.

Наконец морское путешествие подошло к концу, корабль благополучно прибыл в Эстинпорт, и Китрин ступила на землю имперской Антеи.

Раньше она почти не задумывалась о том, имеют ли земли собственный характер, однако по мере приближения к знаменитому Кемниполю стала замечать отличающиеся черты. Всю жизнь Китрин провела вблизи берегов Внутреннего моря. Путешествовала через горы и холмы к востоку от Порте-Оливы. Видела леса к северу от Вольноградья. По большей части ландшафты там не перемешивались. Здесь же присутствовало все разом: голый камень, рядом сочный зеленый луг, тут же густой лес. Вдоль дорог тянулись возделываемые поля, длинные тонкие полосы которых разделялись заборами из необработанного черного камня. Здешние горы поднимались к небу мягкими дугами, словно холм испекли из перестоявшего теста. По сравнению с Вольноградьем и даже Биранкуром Антея представала путнику как знающая себе цену – древняя, степенная, вечная. Таких красивых ландшафтов Китрин еще не