Скованная льдом - Нина Черная

Ложбинка меж грудей, влажная дорожка заставила меня трепетать, поддаваться ласке, кусать припухшие от поцелуев губы.

Вот он спустился ниже, вызывая пожар внутри, пришлось отпустить его волосы, чтобы не лишить Макара шевелюры. Невольно завела руки за голову, нащупала прутья кровати, схватилась за них и выгнулась навстречу бесстыжему языку.

Его пальцы освободили меня от остатков нижнего белья, неужели его он тоже порвал? Все равно, я отдалась на волю чувств, остро реагируя на каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый его тяжелый вздох.

Низ живота обдало холодом, а я невольно свела ноги, когда его язык спустился совсем низко, туда, где пылал самый жарки й огонь. Он сжал мои бедра, оторвался от меня на мгновение. И, поймав мой испуганный взгляд, прошептал:

— Не бойся, Настенька, тебе сейчас станет хорошо. Не прячься, ты очень привлекаешь меня, девица.

Я прикусила губу и расслабила мышцы, отдавая себя на растерзание постыдных чувств и огненной лавины, что продолжала копиться внутри.

* * *

Черный бог

С каждым прикосновением к этой девочке я все больше терял самоконтроль. А ее нежный, еле уловимый аромат заставлял втягивать носом воздух в два раза чаще. Это напомнило мне, что так я когда-то реагировал на Морену. Только, она такой податливой не оказалась. Как она говорила? Вынужденный союз?

Громкий всхлип вернул меня в настоящее, действительно, не время задумываться о прошлом. Это ее первый опыт, она должна его запомнить, как нечто приятное, а не как смесь ужаса и отвращения. Я провел пальцем по ее промежности, несильно сжал бедра и поймал пульсирующий бугорок клитора. Такой маленький, в обрамлении светлых завитков волос. Надо бы научить ее избавляться от них.

Я вновь втянул носом воздух и ускорил движения языка. Девица задергалась подо мной, сминая простыни и выгибаясь в пояснице под немыслимым углом. Я хмыкнул про себя и прикрыл глаза, сжал сильнее ее бедра. Еще немного и она будет готова принять меня. Я не хотел торопиться, но она оказалась слишком соблазнительной, чтобы не воспользоваться.

Аська

Миллион разрядов пробежалось по моему телу, а мышцы ног свело судорогой, с губ сорвался неприлично громкий стон, а руки до побеления вцепились в прутья кровати. Рот наполнился металлическим привкусом, кажется, я прикусила губу до крови, сама не заметила как.

Дыхание вырывалось из грудной клетки рвано, клочками, а сердце так часто билось, что я не могла даже сосчитать количество ударов, сбивалась на пяти. Судорога отпустила, а по телу прокатилась волна блаженства и счастья, внутри будто распускался диковинный цветок, медленно, сладко и так приятно.

Тягучий и терпкий поцелуй накрыл мои приоткрытые губы, чужой язык вновь пробрался внутрь, завлекая меня в свою игру, дразня, заставляя теплые волны расползаться по телу вновь.

— Понравилось? — прошептал мне на ухо Макар, прерывая поцелуй. Я лишь неопределенно промычала, не открывая глаз. — Это называется оргазм, девица, — прошептал он проникновенно, вновь будоража меня, — а теперь я научу тебя кое-чему еще.

Он лег рядом, вынуждая меня приоткрыть глаза и приподняться. Смущение, наряду со сладостной истомой и бушующим вновь возбуждением, побороло последние отголоски страха. Они спрятались или ушли навсегда, наверное, это правильно. Макар подложил руку под голову и провел кончиками пальцев по моей пылающей щеке, заправил волосы за ухо и так предвкушающе улыбнулся, что я растаяла, расплавилась и пропала.

Марфа часто говорила, что она влюбилась, то в сына пастуха, то в племянника жреца объединенного храма из города. Я же ни разу не задумывалась о чувствах. Я любила отца, уважала мачеху и по-своему мне нравилась Марфа, но никогда я не испытывала такой многогранной гаммы чувств. Она не рокотала у меня внутри раскатами грома, не пронзала насквозь молнией, заставляя дрожать под чьим-то взглядом и трепетать от чьих-то прикосновений. Теперь, видимо, я поняла, каково это, влюбиться.

— Не смущайся, Настенька, — произнес он тихо, заставляя волоски на моем теле вставать дыбом, а мурашки вновь бегать вдоль позвоночника, — теперь твой черед раздевать меня.

Я сглотнула и несмело протянула руки к его рубахе. Но не успела я справиться с холщовым поясом, как Макар поймал мою руку и прижался к ладони губами, вдохнул глубоко и прошелся языком по дорожкам вен от запястья до локтевого сгиба. От этого я вскрикнула и повалилась на грудь мужчины.

— Смелее, девица, иначе меня изнутри разорвет, — почти прорычал он мне на ухо, пробираясь глубоко в душу, сотрясая, волнуя и разжигая новый пожар.

Я поджала губы, краснея пуще прежнего, и чуть подрагивающими пальцами распутала тесемки кушака, которым Макар подпоясался, щелкнула застежкой накидки, она плавно спала на подушки. Мужчина приподнялся и помог мне справиться с рубахой, стягивая ее через голову.

Я замерла на мгновение, любуясь рельефами его тела. Выпирающие ключицы, подрагивающий кадык, подтянутый живот и светлые завитки волос, начинающиеся на груди и уходящие за границу резинки брюк — все вызывало во мне восхищение. Хотелось провести пальцами по неровностям тела, припасть губами к маленьким бугоркам сосков, не таких как у меня, розовых и объемных. У Макара они оказались темно-коричневые, в обрамлении съежившихся ареол. Эти странные желания вызывали во мне болезненные противоречия. С одной стороны — стыдно становилось от подобных мыслей, с другой — по телу волнами плескалось восхощение его красотой и идеальностью.

— Смелее, — повторил он, снова захватывая мою руку в плен и кладя себе на часто вздымающуюся грудь.

Кончиками пальцев ощутила сердцебиение, такое же частое, как у меня. Неужели, у Черного бога есть сердце? Но мне не дали раздумывать над дилеммой слишком долго. Макар аккуратно, но настойчиво опустил мою руку вниз, к границе брюк. Я проследила взглядом весь путь своей ладони, трепеща от прикосновений к его бархатистой коже, и уперлась в заметный теперь бугор, распирающий брюки изнутри. Краска вновь залила мое лицо, а я потерянно подняла взгляд на мужчину, ища подтверждение своих догадок.

— Освободи его, — прошептал мужчина, улыбаясь так коварно, что у меня дух перехватило.

Я прикусила губу и сперва несмело потрогала возбужденную плоть сквозь ткань. Услышав сдавленный вздох, я осмелела и позволила себе улыбнуться, оттянула резинку. Но меня снова прервали, поторопили, Макар, не дожидаясь моих действий, сам стянул брюки и вернул мои руки на место.

Я смутилась, но страшно, как рассказывала одна из подружек Марфы, а я в тот раз подслушивала, не стало. Его половой орган подрагивал, будто пульсировал внутри, испещренный набухшими венами, он напомнил мне гриб, отчего я тихо хмыкнула. Чтобы не