Марица - Александра Европейцева
Палатка, в которую меня поселили, была довольно небольшой. Кроме того, я вынуждена была делить ее еще с двумя девушками — Гондерой Селазо и Сервиной Фрут. Обе девушки были старше меня на несколько лет, имели лекарскую лицензию, в целом неплохие, но смотрели несколько свысока. Сервина, к тому же, мое появление восприняла с раздражением, видя скорее конкурентку за внимание высших чинов. В особенности ее злила моя дружба с моими мальчиками, как я их теперь называла. И восхищение солдат, называвших меня героиней и стремившихся познакомиться поближе. Правда их пыл несколько осадил грозный рык одного дракона, отчего, однако, у Сервины кожа на лице проступила красными пятнами от гнева.
Впрочем, мне и без них проблем хватало.
Начальником у сонарок был лекарь Хестал Оделло, ворчливый старик, который казался не слишком доволен ни своей должностью, ни подчинёнными. Его глаза, острые и проницательные, словно прожигали насквозь каждого, кто осмеливался расслабиться или проявить хоть каплю слабости. Он редко говорил лишнее, предпочитая короткие приказы и строгие замечания, но за этой суровостью скрывалась глубокая забота о своих людях — пусть и выражалась она в весьма своеобразной форме.
«В этой войне никто не ждет милостей, — однажды тихо сказал он мне, когда я пыталась не расплакаться, навсегда закрывая глаза одному из молоденьких разведчиков. — Если хочешь выжить, учись быть холодной и расчетливой. Эмоции здесь — роскошь, которую не каждый может себе позволить».
Я кивнула, понимая, что слова Хестала — не просто наставление, а суровая истина. Впрочем, несмотря на его строгость, он был единственным, кто иногда бросал мне короткие советы, когда видел, что я пытаюсь справиться с новыми обязанностями.
Жизнь в штабе шла своим чередом: дни сливались в бесконечные отчеты, проверки и мелкие, но важные поручения. Иногда, когда ночное небо покрывалось звездами, я выходила к конюшне, гладя гривы Фергуса и Эфа, думая о том, что они — последнее, что осталось от прежней жизни.
Война, как тень, висела над лагерем. Несмотря на затишье, обе стороны готовились к решающему сражению. Прибытие маршала Феста Янга ожидалось со дня на день. Отец Демитра задержался в столице с докладом у короля. Пока же лагерь наполняла напряжённая суета: каждый солдат, каждый офицер понимал — нельзя допускать ни малейшей ошибки.
В штабе шли постоянные совещания и распоряжения, готовились планы обороны и распределялись ресурсы. Для меня, как сонарки — медсестры, — это означало усиление работы в лазарете и на постах наблюдения за раненными. Мы готовились к притоку пострадавших, проверяли запасы лекарств и перевязочных средств, обучались новым методам оказания помощи в боевых условиях.
Войска Ангара проводили масштабные учения, отрабатывая манёвры и взаимодействие между подразделениями. Пехота училась быстро занимать оборонительные позиции, кавалерия — молниеносным атакам и отходам, а маги — создавать защитные барьеры и подавлять вражеские чары. Особое внимание уделялось координации между разными родами войск — теперь каждый знал, что его жизнь зависит от слаженной работы всего отряда.
Охрана лагеря усиливалась: по периметру выставляли дополнительные патрули, на вышках дежурили самые опытные сонарки и разведчики. Хестал Оделло, начальник нашей службы, проверял оборудование и следил, чтобы мы были готовы к любым неожиданностям.
Кроме того, была проведена ревизия запасов — продовольствия, боеприпасов, лекарств. Демитр и его команда волшебников усиливали защиту лагеря магическими барьерами, которые должны были сдержать первые волны атаки. Коней, включая моего Фергуса, проверяли на выносливость и боевой настрой — ведь именно они должны были стать опорой при стремительном контрнаступлении.
Вечерами, когда огоньки в палатках начинали мерцать, а солдаты уставали от дневных тренировок, офицеры собирались на брифинги, обсуждая планы и делясь новостями. Я слушала рассказы о маршале Фесте Янге, чьё прибытие обещали в скором времени.
Демитра за все эти дни я видела только издалека, как и майора. Но жаловаться я не собиралась. Шалос, Вир Нарос и Паргус неизменно составляли мне компанию за ужином у костра
— Слушайте, ребят, а как вас зовут? Шалос и Вир это же имя рода, а ваши личные имена вы мне так и не назвали.
— Вэлиар Шалос, к вашим услугам — лейтенант на мой вопрос шутливо отвесил поклон. — а толстяка зовут Роввар.
— Я тебе покажу толстяка! — прошепелявил Вир, активно пережевывая кашу и грозя другу кулаком. — И вообще, попробуй такое моей жене заявить! Она у меня, хоть и человек, зато скалкой отменно работает!
— Ой, боюсь, боюсь!
— А мы Мандоры. Паргус Мандор и Нарос Мандор.
— Вы как в армию вообще попали? — спросил Вэлиар. — Молодые слишком, такие обычно в академии еще учатся.
— Так мы и должны были учиться — нахмурился Нарос. — Наш отец умер, уже давно, а мать снова вышла замуж. Так отчим нас в армию и записал с квотой на обучение. Но все деньги, квоту и те, что были отложены на наше обучение родителями, присвоил себе и пропил. Мама, как узнала, его выгнала, но толку? Присвоение квоты нам доказать удалось, деньги с него законник стряс. Но вот тот факт, что мы не сами в армию записались, увы, доказать не удалось. Мама тогда махнула рукой, мол, мы не воюем, а вы бесплатно хоть отучитесь, да и, глядишь, за время службы денег заработаете. А через пару месяцев на нас напали феорильцы! Мы когда уже в штабе, после наших приключений, ей через портальный дуб письмо отправляли, указали, чтобы тетка получила его. И сначала мать успокоила. Вроде получилось, они обе рады, что мы живы. Мать сказала, чтобы мы тебе предложения делали! Мол, такие жены на дороге не валяются.
— А вы? — я подавилась кашей.
— А мы сказали, что поздно! И на тебя дракон глаз положил.
Пустая кружка полетела в голову Нароса, но тот ловко остановил ее магией и рассмеялся.
Убью! Самолично!
— Вот только что-то генерал к ней не подходит. И даже не спрашивает, не интересуется, и весточки не передает! — раздался позади меня голос Сервины, и я обернулась. Она стояла, расправив плечи и горделиво вскинув подбородок. Стоявшая рядом с ней Гондера дернула подругу
