Сердце отваги измеряется численностью. Книга 2 - allig_eri
Мотнув головой, постарался отвлечься.
— Что скажешь в своё оправдание? — чуть более хрипло продолжил я, вытащив кляп у неё изо рта. Ладонь невольно коснулась нежной кожи щеки и шеи девушки.
— Ты покойник, клятый ностоец! — звонко воскликнула она и плюнула мне под ноги. — Тупой кретин! Тебя поймают и снимут кожу! А потроха зажарят прямо внутри туши. Отличное мясо! Хватит на пару дней всей деревне. Понял, урод? Тебя найдут сразу! Тебе уже не уйти. Не уйти! Не!..
Кляп вернулся на место. Более того, я запихнул его поглубже — так, что она аж закашлялась.
— Потрясающе… — вздохнул я. — Да не вертись ты! — грубая пощёчина заткнула эту дикую аборигенку.
Понятно, что я всё равно полезу проверять Грайдию, изучая при помощи насекомых каждый, мать его, камешек этой сраной деревни! Потому что не верю, будто бы Игнац Ноблен и три десятка умелых мужиков, часть которых по-любому знала Боевые Искусства — и наверняка Ауру, — могли сдохнуть от, скажем, разбойников в пути!
Понятно, что куш сборщик налогов вёз хороший, дорожка была проторенной, но… Если бы кто-то решил ограбить и убить их, надо было подождать, пока Игнац Ноблен собрал бы ВСЕ налоги, и брать ублюдка перед последним городом, Худросом, где он садится на корабль до Палида. Перехватывать его после всего двух деревень — довольно глупая затея. Вдобавок стóит помнить: разбойники предпочитают менее зубастую дичь. Уместнее было бы напасть на саму деревню ПЕРЕД её посещением Нобленом, чем на толпу вооружённых наёмников.
Короче, интуиция кричит, что их всех потравили или как-то так. Ну или среди грайдийцев появился супермен-гигачад.
— Знаешь ли, упрямая ты сука, — вновь схватил я девицу за волосы, прислонившись своим лбом к её лбу, главное — не покраснеть! — мир куда больше и сложнее, чем ты себе представляешь. — Одновременно с этим я заставил своё лицо обратиться потоком мух, отчего девка дёрнулась и завизжала сквозь кляп, пытаясь отползти. — Здесь есть множество мест, где прячутся насекомые — больше, чем ты сумеешь посчитать за сотню жизней. Достаточно просто оглянуться! Кто обитает подле этой тёмной норы? Может, ядовитые пауки, укус которых обращает внутренности в однородную бурду? Ещё есть мухи, что, кусая, откладывают под кожу яйца. Или гигантская серая моль, что прилетает ночью и поедает струпья с ран, пока ты спишь. Блохи, которых ветер носит по пустыне. Черви, которые выглядывают из уголков глаз, оставляя красные завивающиеся следы на веке, а подрастая, эти черви вылазят через ноздри. Песчаные клещи и кожаные пиявки, летающие злобные осы и жуки, живущие в навозе.
Почуяв запах мочи, я отстранился.
— Ты чувствуешь это? — оскалился я, ощущая, как «лицо» ползает и меняется. Как движения носа представляют теперь не «игру» мышц, а изменение расположения насекомых, которые держатся друг за друга столь плотно, что образуют каркас — облик — куда большего размера. — Все твоё тело кишит паразитами. Крошечные муравьи и ползающие под кожей личинки. Они впиваются тебе в плоть, пожирают мозги. Я могу заставить их вырваться наружу, обратить тебя в поток гнусной мерзости, что выползет на белый свет и оставит после себя лишь сдувшийся пузырь. Десять тысяч извивающихся тварей, каждая из которых желает отведать мяса и крови!
Резким движением я вырвал кляп у неё изо рта.
— А теперь говори, иначе… — вокруг заклубились тучи моих мух. Их вид за прошедший год снова изменился, хоть и незначительно. Тела подросли до полутора сантиметра, вид стал ещё больше напоминать ос, окончательно «вырастая» из облика мухи.
Насекомые начали садиться на девушку, которая дёрнулась столь сильно, что завалилась на землю, прямо в лужу собственных нечистот. При этом она даже не кричала, лишь тонко повизгивала, ведь боялась, что насекомые полезут ей в рот.
Демонстративный жест — и весь рой сдаёт назад, рассаживается вокруг, перестаёт летать, жужжать и «давить» на неё своим видом и массой.
— Говори, — жёстко потребовал я. И наконец-то получил ответ.
* * *
До Грайдии я добрался затемно и перемещался сугубо в виде роя насекомых. Знал, что обладатели Ауры Наблюдения могли меня обнаружить — оно мне надо?
То, что я увидел, подтвердило сказанное девицей: колья и насаженные на них остатки тел солдат, служащих Игнацу Ноблену. Я подоспел удивительно «вовремя». Жрец Наршгала, завывая молитвы своему богу — я их даже узнал, не зря Милегер вбивал эти знания чуть ли не палкой! — окроплял кровью тела выстроившихся в кривоватый ряд мужчин.
Мухи начали разлетаться по окрестностям. Благодаря использованию Ауры Наблюдения я периодически вселялся то в одну, то в другую и охватывал усиленными чувствами максимум площади деревни.
Боже… как же я рад, что в виде роя лишаюсь возможности ощутить тошноту!
Людей заживо варили в огромных котлах, кого-то забивали, словно скот, иные, успевшие лишиться рук или ног, сидели в клетках. Те, кто кричал или умолял, получали удары дубинками, которыми били прямо сквозь толстые металлические прутья.
На моих глазах одного из пленников готовились превратить в фарш при помощи огромного камня. Кляп во рту у рыжеволосого мужчины позволял лишь хныкать и мычать. Он был гол, не считая верёвок на запястьях и лодыжках. Ноги были сломаны, но это старые переломы, которым уже несколько дней. Я видел, что под кожей уже началось гниение плоти, однако это не остановило деревенских.
Наёмника зафиксировали, вытянув спиной на земле, и привязали к специально установленным колышкам. После чего несколько мужиков, поплевав на ладони, покатили на него здоровенный камень, размером превышающий рост человека.
Действовали по нарастающей — с ног.
Когда камень накатился на ступни, раздался сочный сухой хруст — так костёр поедает хворост. Пленник взвыл сквозь кляп, выпучив глаза, в которых моментально появилась влага. Но никто не остановился.
Из-под камня потекла кровь. Я видел, как он оставлял после себя лохмотья сплюснутой раздробленной плоти. После обработки камнем ноги наёмника напоминали измочаленные колготы. Кости проткнули кожу и торчали словно сучки́.
Камень покатился дальше. Новый хруст. Теперь в багровом сиропе плавала расколотая белая коленная чашечка. Тяжесть раздробила таз. Растеклась кровавая каша.
Наёмник выл на одной безумной ноте. Глаза вылезли из орбит, и белки́ покраснели от лопнувших сосудов. Камень добрался до живота, с силой производственного пресса разминая сизые трубки кишечника, успевшие вырваться наружу обрывками рваных волокон. Изо рта наёмника вместе с потоком крови полезли окровавленные потроха. Так выдавливают зубную пасту из тюбика. Вонь внутренностей распространилась по окрестностям.
Я не мог оторвать глаз
