Пепел чужих костров - Дмитрий Панасенко

Тогда, встреченного на дороге путника они приняли за удачу. Барт, как представился мужчина, высокий, статный гармандец, с явной примесью северной крови в жилах, по его утверждению, шел в батраки, в одну из лесорубных артелей Чернолесья. Его помощь оказалась неоценима. Фургон пошел шибче, ночевки стали спокойней, а сам мужчина казалось знал шутку и прибаутку к любому событию. Даже вечно хмурая горянка перестала скрипеть зубами и сжимать кулаки. Казалось, это начало светлой полосы. Ровно до того момента, пока Барт в одно прекрасное утро просто не растворился в тумане вместе с сапогами горянки, запасом выпивки и припрятанной, между мешков и тюков с одеждой и утварью, шкатулкой с остатками скопленных травницей сбережений. Сив кинулась было вслед за вором, причем Майя готова была поклясться, что дикарку больше интересует полупустой бурдючок выморожня, чем деньги, но, уже через пару свечей[1] вернулась ни с чем, проклиная дождь и грязевой оползень, перекрывший дорогу и похоронивший под собой все следы. А через седмицу цу Вернстром попытался ее изнасиловать. С трясущимися губами, сверкая огромными, превратившими глаза в наполненные горячечным блеском черные колодцы, зрачками, явно одурманенный огромной дозой успокаивающего зелья, он прижал ее к борту фургона и принялся задирать ей платье. Тогда Сив впервые его ударила. Просто схватила за шиворот встряхнула как кутенка и приложила лбом о доски с такой силой, что Майя на мгновенье испугалось, что голова юноши либо лопнет как перезревшая тыква либо оторвется от тела. Пришедший в себя к утру барон ощупывал огромную шишку смотрел на всех волком и казалось ничего не помнил. И уже к обеду как ни в чем не бывало подошел к ней с просьбой дать еще унимающих боль пилюль.

А еще через пару дней случилось то, что должно было случиться. Увязшее в очередной заполненной яме облепленное слоем грязи колесо издало жалобный хруст, ощетинилось щепками треснувших спиц, воз содрогнулся и явственно осел на бок. Чтобы стащить его с дороги спустить в долину и найти место под кроной раскидистого дуба ушли почти сутки. Если бы не великанша им пришлось бы все бросить. Сила горянки была просто неизмерима. Сплюнув под ноги великанша просто подняла перед фургона и тащила застрявшую посреди подъема на холм ношу сначала вверх, потом вниз, почти семь лиг. Еще сутки ушли на то, чтобы попытаться устранить поломку. На третий день, когда они уже слишком устали, чтобы жаловаться, ворчать, переругиваться, или спорить, великанша зло сплюнув под ноги ушла разведывать местность…

Деревянная бусина больно вилась в ладонь, Майя с удивлением опустила взгляд и поняла, что сжимает кулак так, что синеют ногти. А еще, что она не дышит. С усилием заставив себя сделать глубокий вдох, травница прикрыла глаза, медленно сосчитала до десяти и принялась вспоминать, как выглядит их лагерь. Могучий дубовый ствол, раскидистые ветви, фургон, несколько выгруженных из него, чтобы освободить достаточно места для сна, тюков заполненных немудреным скарбом. Небольшой шалаш, в котором хранится добытая на охоте дикаркой дичь. Место отдыха Сив — устроенное под днищем неопрятное гнездо из кучи листьев и веток. Аккуратно выложенный гладкими принесенными травницей от ручья окатышами очаг… Ноздри женщины затрепетали, улавливая аромат желудей, травы и горячей еще, сваренной ей из остатков овса, сладковатого корня лопуха и кусочков пойманной вчера рыбы, каши. В желудке что-то заурчало и Майя поняла, что хочет есть. Когда она перекусывала последний раз? Вчера днем, года готовила похлебку? Или нет? Ей просто надо поесть. Нечего жаловаться на усталость, коли ты принимаешь пищу раз в пару дней. Выпрямив спину Майя зажмурившись подставила лицо солнцу. Сдавливающий грудь металлический обруч никуда не исчез, но будто бы стал немного свободней. В голове тихо зашумело от слабости.

— Отпусти меня! — Голос барона был полон мольбы. — Пожалуйста. Я все сделаю, все, что ты хочешь все…

— Вам надо поесть, барон. — Твердо произнесла, Майя, и расправив плечи повернулась к настороженно глядящему на нее Августу. — А потом попить. И только после того как вы поедите, мы обсудим, стоит ли и дальше держать вас в путах.

Женщина с трудом сдержала вздох. И зачем она сказала, что справится с Августом в одиночку? Ведь этот забавный, заставляющий невольно улыбнутся то ли крепкой, коренастой фигуре, то ли восторженно-удивленно поблескивающими глазам, чем-то напоминающий молодого бычка, книжник, Эддард предлагал свою помощь… И похоже был совершенно искренен. С другой стороны, она понимала, что не может доверять незнакомцу. Нет. Не после поступка цу Вернстрома. Не после Барта. А сейчас только и остается, что вздрагивать от мысли, какую эскападу может выкинуть неожиданно быстро и сильно впавший в пагубную зависимость от хассиса юноша. Она знала на что способны такие люди. Да уж. Знала. Оправив неизвестно как выбившуюся из прически прядь волос, травница усилием воли прогнала темные, готовые захлестнуть разум холодной штормовой волной, воспоминания. Сделала несколько глубоких вдохов успокаивая споткнувшееся было сердце и выдавив из себя вежливо-радостную улыбку поднялась с тюков. — Но сначала надо поесть.

— Тупая сука. — Жалобное выражение на лице барона треснуло словно фарфоровая маска превращаясь в ненавидящий оскал бешеного зверя. — Будь я свободен, я приказал бы тебя высечь! Бить палками! А потом привязать тебя за волосы к хвосту лошади и три круга волочить вокруг замка! Я бы отдал тебя на потеху дружине!

— К счастью, вы связанны, и приказывать вам тоже некому. Да и замка у вас нет. Как и дружины. — Холодно произнесла Майя, но тут же мысленно отругав себя за грубость, попыталась придать лицу ласково-твердое выражение.

В конце концов, он просто болен. Больные люди не виноваты, что им плохо и они от этого злы.

— Знаете, барон. Думаю, вам все равно придется поесть. Рано или поздно. И лучше вас накормлю, я, чем наша общая подруга. И вы меня очень обяжете если перестанете ругаться, дергаться, кусаться и плеваться. Если же вы опасаетесь что я что-то подмешала в еду… Зачерпнув ложкой комок уже изрядно остывшей каши, травница отправила его себе в рот, демонстративно медленно прожевала, проглотила, зачерпнула следующую ложку, снова разжевала сладковатую от корня лопуха массу, зачерпнула еще немного, совсем чуть-чуть… Было вкусно. Удивительно вкусно. Разве что соли не хватало. Проглотив очередную порцию наваристой сладкой массы травница непритворно зажмурилась от удовольствия.

Боги, насколько я, оказывается, голодна…

Барон сдался, когда миска опустела больше чем наполовину. На мгновение в глазах юноши мелькнуло что-то отдаленно похожее на стыд. Шумно вздохнув, Август поерзал, то ли в