Тёмные Агнцы - Мира Кьярр
— Я не чувствую, что всё это случилось со мной, — криво выдал он свои мысли. — Словно всё это прошло мимо меня, или это не был я, или то, что произошло, случилось во сне, или всё это моё разыгравшееся воображение…
— Ты потерял чувство «принадлежности» к тем годам, когда был усыновлён другими родителями? — помогла Марта правильно сформировать мысль Найджела.
— Да-да! — воскликнул молодой человек и, схватившись за небрежный хвост, потянул резинку, чтобы в следующее мгновение вновь начать переплетать волосы в хвост.
Будто это действие помогало ему привести в порядок не только волосы, но и постоянно бегающие от одного к другому мысли.
— Нам стоит поговорить о них? — спросила Марта.
— Нет, — отрезал Найджел. — Они были хорошими людьми, но я… абсолютно не понимаю, что можно сказать о жизни с ними, потому что ничего не помню.
Он бросил эти слова так раздражённо, и, затянув волосы покрепче, вновь прошёл к креслу в которое обессиленно плюхнулся.
— Хорошо, — задумчиво протянула психиатр, делая очередную пометку в журнал. — Ты понимаешь, что навредив себе, ничего не изменишь?
— Конечно, понимаю.
— Твои родители уже давно мертвы, они поплатились за свершённое…
— Но их убил не я, — прервал её Найджел. — За себя я не отомстил лично.
— А ты не думал сублимировать это желание не через селфхарм, а другим более безопасным методом? В конце концов, то, что ты с собой делаешь, очень рискованно и может привести к смерти.
— Как и наша работа здесь.
— На работе ты тоже рискуешь, верно, — согласилась Марта. — Однако там ты спасаешь других и помогаешь товарищам, а не ищешь смерти. В случае селфхарма ты методично вредишь именно себе, своему телу… Как думаешь, так ты помогаешь себе или кому-то?
— Нет, конечно, — ссутулившись, тихо выронил Найджел. — А какие есть безопасные методы сублимировать желание мести?
— Творческие, например, рисование. Ты мог бы рисовать на себе, или картины того, что представляешь, или даже писать рассказы о всех своих желаниях.
Найджел задумался на некоторое время.
— Я попробую, — вперив взгляд в потолок, он вновь начал раскачиваться. — Но вышивание по коже оставлю.
Губы Марты изогнулись в нежную улыбку, взгляд стал очень тёплым, почти материнским.
— Я помню, что вышивание на себе успокаивает тебя, — осторожно начала она.
— Да, — быстро согласился Найджел. — Отвлекает от других, ещё более неприятных навязчивых мыслей.
— Расскажешь, что это за мысли?
Найджел долгое время молчал, и Марта, расценив это как не желание раскрываться, уже, было, хотела перевести тему, как вдруг он тихо ответил:
— Да как-то всё пусто во мне. В свои двадцать лет до сих пор не могу понять, что для меня важно, что мне нужно, что ценно. Я ни от чего не получаю удовольствия… От этого ощущение, что я уже мёртв.
Он вновь на какое-то время замолчал, потом перестал раскачиваться, взглянул на тыльные стороны предплечий, где нитями ярких оттенков был сплетён на коже узор.
— А когда вышиваю на себе, потом смотрю на эти рисунки… — продолжил Найджел совсем подавленным голосом. — И становится легче, чувствую, что ещё существую.
Марта понимающе покачала головой и внесла новую пометку в журнал.
— Ну а как насчёт твоей работы? — спросила она. — Она не помогает тебе чувствовать себя более живым?
Найджел на мгновение замер, один уголок его губы приподнялся в подобии улыбки.
— Работа как работа, — пожал он плечами. — Во время заданий я вообще ничего не ощущаю. Другое дело мои товарищи.
— Они что-то дают тебе почувствовать?
— Они все такие разные, порой забавные, особенно Тэмлин и Фрэн. Так что да, с ними рядом мне нравится находиться.
— За два года твоего пребывания в бюро я не заметила, чтобы ты сдружился с кем-то из них. Мне казалось, ты их сторонишься, думала, тебе с ними не комфортно. Я приятно удивлена, что ошибалась.
— Кое в чём вы не ошиблись — сдружиться с кем-то из них мне действительно не удалось.
— Не удалось, потому что ты не пытался это сделать? — уточнила Марта. — Насколько я помню, тебе тяжело выстраивать с кем-то контакты.
— Именно, — закусывая губу, отозвался Найджел. — Это страшно. Несмотря на то, что все ребята мне нравятся, я понимаю, что никто из них, да и никто в мире не захочет сблизиться со мной.
— Почему ты так в этом уверен?
— Потому что принять меня таким, какой я есть, невозможно. Я страшный нехороший человек с дурными наклонностями. А лгать или притворяться другим в любых отношениях, будь то дружба или любовь, я не хочу. Я хочу уметь принимать другого таким, какой он есть, и хочу, чтобы принимали меня.
— Я думаю, это вовсе не так сложно, как кажется на первый взгляд, — осторожно произнесла Марта.
— Вы меня не понимаете, — отозвался Найджел, кажется, впервые взглянув психиатру прямо в глаза. — Для меня никогда никого не найдётся. Не в этом мире или по крайней мере не с такой жизнью. Я пожизненно буду работать здесь, где навсегда останусь одиноким.
— Но ты мог бы хотя бы попробовать сдружиться с ребятами, — очень мягко произнесла Марта. — Например, с той же Тэмлин, которая тебя забавляет, насколько я поняла. Она сама по себе достаточно дружелюбная.
— Это ведь маска, все знают. Она любит находиться в центре внимания, поэтому часто смешлива. Нет, — тяжко вздохнул Найджел. — Никому из ребят не будут интересны мои нужды, каждый из них отвергнет меня, едва я попытаюсь раскрыться, или того хуже, нападут. Хью уж точно. Или тот новенький, Морган, кажется так его зовут. Тоже бешенный тип. Так что я лучше и дальше буду контролировать свои желания, останусь незаметным, чтобы не произошло что-нибудь страшное.
Его глаза наполнились слезами, но чтобы скрыть их, он вновь уставился в потолок и начал раскачиваться на стуле.
— За что ты себя так ненавидишь, Найджел? — тихо
