Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт
Затем дверь банка открылась, и появилась фигура в огромной маске из стекла и блестящей ткани, пропитанной маслом водорослей, с длинным металлическим наконечником — защитный шлем, защищающий от заражения.
Из-под шлема донесся обиженный и недовольный голос:
— Похоже, ты приятно проводишь время.
Человек расстегнул застежки на спине и снял шлем, открыв взору потное, розовое, разъяренное лицо Мало.
Я кивнул ей и заговорил, мои слова были оживлены дымом:
— Как дела?
— А ты как думаешь? — резко спросила она.
Я сочувственно кивнул, затем сел на землю у стены и жестом предложил ей сделать то же самое. Зарычав, она села рядом со мной и откинула голову назад.
— Это голова, — сказала она. — И только голова. В ней нет никаких тайных язв или инфекции. Облегчение, я полагаю! Но… это не голова Суджедо.
— Как я и думал, — сказал я. — Поскольку у этой головы все еще была челюсть. Есть какие-нибудь предположения, когда мы узнаем, чья она?
— Мы уже знаем. По-видимому, она принадлежала принцепсу-апоту. Принцепсу Траукта Кауколе. Он умер около двух лет назад.
У меня рот открылся от удивления, прежде чем я сообразил, как они, должно быть, так быстро опознали жертву.
— А-а. У парня был полосатый зуб?
— О, да. Здесь, в Ярроудейле, мы стараемся как можно лучше отслеживать все детали жизни наших людей.
Полосатый зуб — это искусственный коренной зуб, выращенный в резервуаре с реагентами и имеющий уникальный узор полос на эмали. Когда офицер получал такой зуб, к его имени прикреплялся узор, так что, если бы его труп когда-нибудь был обнаружен в будущем, его можно было бы быстро идентифицировать.
— И как же умер этот Кауколе? — спросил я.
— Его назначили управлять баржей апотов, которая отплыла отсюда, но баржа исчезла по пути вместе со всей командой. Мы так и не нашли ни баржу, ни какие-либо признаки их тел. В конце концов, мы отметили их всех как погибших. — Она с горечью сплюнула на выложенную кирпичом дорожку, ведущую к банку. — Мы предположили, что за этим стоят контрабандисты. Одно из их первых нападений, прежде чем они стали более жестокими.
— И наш самозванец… забрал голову мужчины и хранил ее в течение двух лет? — спросил я, озадаченный.
— Похоже на то!
— Только для того, чтобы оставить ее здесь во время ограбления, чтобы мы нашли?
— Похоже на то! И он использовал очень специфическое искусство, чтобы сохранить его, метод обезвоживания, который обычно практикуем мы, апоты. Но я понятия не имею, зачем ему это понадобилось, да и вообще понадобилось делать что-либо из этого! Если только он не хотел отправить сообщение, в котором говорится, что он сам контрабандист и… ставит себе в заслугу смерть этого человека? И, возможно, многих других?
— Как охотничий трофей, — тихо сказал я. — За исключением того, что добыча, на которую он охотится, это мы?
Мало воздела руки к небу, призывая к вниманию одного из старейшин пантеона.
— Как же мне не нравится этот поворот.
— Записка, которую он держал. Я правильно ее понял?
— Полагаю, что да, — сказал Мало. — В ней было написано: Для тех, кто пьет из костного мозга, Te siz imperiya.
Я поразмыслил над текстом. Я понятия не имел, что означают первые слова о костном мозге, но последние три слова были на староканумском, древнем языке, на котором почти никто больше не говорил, поскольку почти все ханум вымерли много веков назад; и все же они, казалось, перекликались с обычным изречением императора Sen sez imperiya, что можно перевести как Вы есть Империя, древний девиз, вдохновляющий всех граждан Империи сделать ее своей, по-своему.
Но это сообщение было инверсией этого. Не стандартное Вы есть Империя, а скорее…
— Я есть Империя? — сказал я вслух.
Мало мрачно рассмеялась.
— Очевидно!
— Череп со словами во рту, — сказал я. — Заявляющий, что он… Империя… Это тоже послание, очевидно. Но я не могу его понять.
— Если бы ты мог его понять, Кол, это заставило бы меня подумать, что у тебя в мозгу завелся червь. — Она откинулась на кирпичную дорожку.
— Что вы собираетесь делать с головой? — спросил я.
— Как только мы закончим все проверки, мы будем обращаться с ней как с телом павшего на войне. Мы поместим ее в позолоченный ящик, украсив знаками почтения от его командиров и иялета, и отправим домой, его семье. Они уже получили его земли и привилегии, учитывая, что мы давным-давно объявили его мертвым. Как будто этого может быть достаточно. И все же — я почти готова проклясть вас, Кол.
— Прошу прощения?
— Вы пришли сюда и не только раскрыли убийство Суджедо — вы раскрыли еще больше преступлений, которые могут быть намного хуже! Единственное, что мы можем сделать, — это задержать всех контрабандистов и бандитов из джунглей, которых мы знаем, и посмотреть, что они могут рассказать нам о смерти этого Кауколе или о любых передвижениях этого грабителя банков, если он действительно контрабандист. Хотя, учитывая то, что мы о нем уже знаем, я не очень-то надеюсь, что мы узнаем многое. — Она зевнула. — Возможно, Туфва хорошо рисует. Может быть, он сможет набросать его портрет…
Я сочувственно посмотрел на Мало. От ее дерзкого варварства не осталось и следа, и теперь она была всего лишь измученной девушкой, распростертой на этом пустом дворе. Она была лишь немногим моложе меня, но в тот момент казалась совсем юной.
Я протянул ей трубку.
— Не хочешь ли затянуться? Это могло бы помочь.
— Боги, нет. — Она издала такой звук, словно что-то проглотила и выплюнула. — Хотя это злополучный день, я не прибегну к дыму. Вдыхание дыма вредно для здоровья. Я предпочитаю употреблять корень хины.
— От него зубы чернеют.
— Как и от дыма.
Я пожал плечами и затянулся трубкой. Мы снова погрузились в молчание, прислушиваясь к разговорам Апотов в банке.
— Итак, этот человек… — сказал я. — Этот человек каким-то образом узнает новости о делегации Казначейства и внимательно следит за их передвижениями. Он выясняет, когда прибудет последний член делегации. Он похищает парня, приезжает в Ярроудейл и проводит весь день, притворяясь этим человеком только для того, чтобы проникнуть в хранилище казначейства — с помощью средств, которые мы до сих
