Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт

— Понятно, сэр. И… для каких реагентов или материалов это могло понадобиться?

Он удивленно посмотрел на меня, как будто я отвлек его от каких-то глубоких размышлений. И снова я почувствовал, что он пытается прочесть выражение моего лица.

— Заживляющие прививки, — сказал он.

— Просто заживляющие прививки, сэр?

— Да. Но их формула все еще находится в разработке и не пригодна для массового производства. — Он вдруг заговорил очень быстро. — Это средство доказало свою эффективность против многих респираторных заболеваний. Кашель, кавли, иртиус, джарелия и других. Это очень распространенные заболевания, от которых ежегодно умирают тысячи людей, особенно детей и стариков. С помощью этого нового препарата мы… мы надеемся изменить ситуацию.

Мало и ее стражи медленно встали у меня за спиной.

— Понятно, — сказал я. — Тогда, сэр, не могли бы вы пройти с нами и открыть ящик? Мы бы очень хотели узнать, что с ним случилось.

Он сглотнул и кивнул, все еще постукивая рукой по поясу.

— Конечно.

КОГДА МЫ ВОШЛИ, в хранилище стало совершенно тихо. Все казначеи и апоты наблюдали за Грелином, который, пошатываясь, подошел к столу с ящиком, все еще постукивая дрожащими руками по поясу; однако сам Грелин не обращал внимания ни на кого из нас, а вместо этого уставился на сам ящик, как будто в нем было какое-то смертоносное оружие, которого он боялся.

— Я думаю, вам просто нужно приложить руку к шляпке, вот здесь, сэр, — сказал я.

— Конечно, — тихо сказал он. — Я делал это бесчисленное количество раз, сигнум.

И все же он колебался, его пальцы все еще быстро постукивали по ремню.

— Очень хорошо, сэр, — сказал я. — Но, пожалуйста, как только замок откроется, позвольте мне открыть ящик. На всякий случай.

— На какой случай, сигнум?

— Я не могу сказать. Но… на всякий случай, сэр.

Грелин оглядел комнату, отмечая многих офицеров, которые были с нами. Он открыл было рот, словно собираясь возразить, но передумал, набрал в грудь воздуха и прижал руку к шляпке бальзам-листа.

Шляпка окрасилась в светло-коричневый цвет. Где-то внутри ящика раздался щелчок.

Я шагнул вперед, чтобы открыть его, но Грелин оказался быстрее, и, к моему удивлению, он с тревогой протянул руку и открыл крышку ящика, чтобы заглянуть внутрь.

Я начал требовать, чтобы он остановился, но тут Грелин закричал и отшатнулся назад, словно ему не терпелось убраться как можно дальше от ящика.

— О, черт! — воскликнул он. — Клянусь Святилищем! Что… что это такое? Кто это, кто это?

Мы все в недоумении уставились на него. Затем я подошел к ящику.

Внутри него лежал бугристый, сморщенный предмет, округлый сверху и волнистый снизу, весь покрытый темной, сморщенной мякотью, как у куска мяса, который очень долго держали в коптильне. Он был довольно большим — около спана в высоту и три четверти спана в ширину. Я понял, что это такое, только когда увидел посередине выступ кривого носа, а под ним две тонкие, похожие на бумагу губы; а по бокам — сморщенные, похожие на креветок отростки, которые когда-то могли быть ушами.

— Ох, — тихо сказал я.

Я услышал, как префекто Кардас прошептал рядом со мной:

— Что за хрень?

Затем Мало:

— О, блядь.

Это была голова. Отрубленная человеческая голова, мумифицированная или законсервированная, с почти нетронутыми чертами лица, за исключением глаз, которые, должно быть, были удалены, поскольку глазницы теперь были пусты. Сюрреалистичность этого зрелища была настолько поразительной, что я чуть не рассмеялся.

Но самым безумным был маленький кусочек пергамента, зажатый между темными, похожими на бумагу губами; на нем очень мелким аккуратным почерком было написано десять слов:

Для тех, кто пьет из костного мозга

Te siz imperiya.

Я изумленно уставился на слова.

Мало покачала головой, издала тихое шшш и сказала:

— Ну что ж. Боюсь, мне придется попросить вас всех покинуть банк. И побыстрее.

— Ч-что? — требовательно спросил префекто Кардас. — Что вы имеете в виду, сигнум?

— У нас, стражей, есть процедура на случай, если органическое вещество используется как инструмент саботажа или вмешательства, — вздохнула она. — И чертова голова квалифицируется как вещество, и поместить ее в хранилище иялета — это, безусловно, вмешательство. Нам придется собраться здесь всем отрядом и убедиться, что это не переносчик инфекции, а затем попытаться выяснить, чья это гребаная голова.

— Но… но где же это? — слабым голосом спросил Грелин.

— Где что, сэр? — спросила Мало.

— Куда… куда делись все мои материалы? — в панике спросил он. Затем его голос перешел в визг: — Куда все это делось, куда все это делось? — Одна из офицеров казначейства подошла, чтобы успокоить его, но он грубо оттолкнул ее, крича: — Не прикасайся ко мне! Разве ты не знаешь, что со мной сделали? Неужели ты не понимаешь, что произошло?

Затем он разрыдался и рухнул на пол, закрыв лицо руками.

ГЛАВА 14

| | |

Я ПРИСЛОНИЛСЯ К стене здания, находившегося напротив Казначейского банка, жуя трубку, пока поздний полдень медленно переходил в вечер. Я знал, что внутри команда апотов по борьбе с инфекциями подвергала отрубленную голову бесконечным тестам, не только для того, чтобы идентифицировать ее, но и для того, чтобы убедиться, что в ней нет инфекции или опасных элементов. Поскольку они пробыли там почти три часа, а тревоги все еще не было, я предположил, что все безопасно, или, по крайней мере, настолько безопасно, насколько это вообще возможно в банке с ящиками отрубленных голов.

В двадцатый раз я спросил себя, могу ли я что-нибудь сделать, кроме как ждать здесь. На самом деле, мне больше некого было расспрашивать: после того, как иммунис Грелин потерял сознание, его срочно отправили в отсек медиккеров. Хотя я сказал им, что хотел бы поговорить с ним еще, они довольно резко сообщили мне, что сначала мне потребуется одобрение его начальства. Мне не понравилось, как это прозвучало, поскольку это только усилило мои опасения по поводу того, что могло быть в том ящике.

Я вынул трубку изо рта и раздраженно ее изучил. Жевание не заменяло курения, и, хотя эта моя привычка стоила ужасно дорого, сейчас, похоже, было самое подходящее время побаловать себя.

Я присел на корточки, сунул руку в сумку и достал кисет и крошечный глиняный горшочек. Горшочек был не больше моего большого пальца, и в нем лежал маленький твердый, бугристый гриб. Я проткнул гриб обработанной деревяшкой; из него вырвалась струйка дыма; затем на деревяшке внезапно заплясало крошечное веселое желтое пламя.