Скованная льдом - Нина Черная

— Он сам тебе такое сказал? — в голосе Славы ощущалось напряжение.

— Нет, конечно, — возмутилась я, бросив на товарку недовольный взгляд, — кухарка рассказала.

Слава лишь хмыкнула, не ответила ничего, тут ушей наших коснулся протяжный храп и громкий скрип деревянных досок. Мы со Славой сжались и сделали вид, что сны видим. Не хотелось нам с воином общаться. Ведь он все выведывать начнет, душу терзать, еще про Марфу узнает. Тогда беде быть.

Степан потянулся и побрел к рукомойнику, который рядом с сенями спрятался, зажурчала весело вода. Чиркнуло огниво и полумрак в комнате разогнал несмелый огонек лучины.

— Что, бабка, не спится? — спросил Степан хрипло, перекрывая кран рукомойника.

— Я и не спала, мОлодец, — ответила баба Нюра, перебирая посуду: слышались звон и глухие удары.

— Мне в столицу надобно вернуться, царю доложить о происшествии, — скрипнули ножки стула, царапнули по доскам половым, — расскажешь, кто довести отважится?

Тихий смех бабушки Славы удивил настолько, что я приоткрыла один глаз и попыталась из-под одеяла подсмотреть, над чем пожилая женщина стала смеяться.

Тщетно, конечно, не разглядела.

— В такую непогоду, поди, никто, — ответила баба Нюра, вдоволь посмеявшись, — ждать тебе надобно, пока гневиться Черный бог перестанет. А скоро ли это произойдет, никому не известно.

От неожиданного стука я вздрогнула всем телом, видимо, Степан решил разнести дом, раз ему отказали. Внутри появилась горькая радость от того, что Макар гневается. Тогда, может, придумается, чем помочь Марфе и семье.

— Не серчай, — голос бабы Нюры оказался сух, как пожухлая листва, — мне стол некому чинить. Мы со Славкой вдвоем с хозяйством управляемся, а двум женщинам тяжело всю мужскую работу делать.

Я усмехнулась, краем уха ощущая веселье товарки. Бабы у нас в деревне любому мужику фору дадут. И стол сладят и дров нарубят. Видно, столичного воина решила постыдить.

— Прости, бабка, — ответил Степан тихо, — не со зла я. Починю, если сломал. Новости ты мне плохие говоришь. Мне спешить надо, чтоб царь-батюшка, да волхвы довольны остались.

— Им поди угодишь, — усмехнулась пожилая женщина, — послушай совета моего, растопи баньку, вьюга поменьше стала, добраться можно. Отмойся как следует, поешь, да я отведу тебя к старосте нашему.

— Если вьюга меньше, отчего же не пойти сразу? — удивился Степан.

— Не дойдем, в снегу увязнем, домик то мой на самом краю деревни, а староста в середине ее живет. Не перечь, как говорят у нас, поспешишь — людей насмешишь.

Послышался длинный вздох, заскрипели снова ножки стула, да застонали старые половицы. А у меня надежда в груди расцвела, я теперь смогу семью предупредить о беде грозящей.

— Я с тобой пойду, — от шепота Славки по позвоночнику поползли мурашки. Вдвоем может в сугробах не увязнем.

Я улыбнулась в полумрак и легко спрыгнула с печки.

Глава 10. О том, что семья важнее любви

Как нас не занесло в сугроб и не присыпало сверху, только удача знает. Хоть баба Нюра и сказала, что стало меньше мести, только разницы я не заметила. Дальше пары-тройки шагов разглядеть оказалось невозможно, снег забивался под одежду, кусал щеки и засыпал глаза. Если бы не Славка, уверенно преодолевающая огромные снежные завалы, я бы потерялась и давно ходила кругами. Но товарка откуда-то знала, куда именно нам надо идти, чтобы добраться до отчего дома.

Хорошо, что она одолжила мне свою одежду, теплую, привычную. Ледяной ветер не задувал под юбку, не морозил самое важное, а удобный ватник надежно спасал от холода. Кажется, баба Нюра выкинула остатки одежды, в которой я ушла от Макара. И правильно, не будет напоминаний, сердцу легче.

Нам со Славой удалось убежать как раз, когда Степан тяжелой походкой вышел из дома. Баба Нюра молчаливо подмигнула и благословила в дорогу.

Порог родной хибары вырос передо мной неожиданно скоро. Да так, что я почти споткнулась. Славка во время подхватила меня под руку, чтобы я не постучалась носом вместо кулака. Я ей кивнула, щурясь от снега, и оглядела дом. В окне, выходящем во двор, теплился свет. Значит, семья обедает на кухне. Только во время праздничных обеда и ужина отец зажигал газовый фонарь. Неужели, они с мачехой что-то празднуют?

От удивления я даже постучать забыла, ввалилась в сени, запуская внутрь мириады снежинок. Слава заскочила за мной, притворив дверь, пока все тепло не выветрили.

Только я попыталась отряхнуться от налипших снежинок, как нечто огромное и живое сбило меня с ног. Слава во время отскочила в угол, чтобы я за собой ее не потянула.

— Жучка! — выдохнула я облегченно, когда шершавый язык нашей старой собаки прошелся по замерзшим щекам и носу, а на сердце разлилась радость от встречи с любимой подругой.

— Кто там пришел? — послышался из дома голос отца, тут же сменившийся его тяжелой поступью.

Я кое-как отпихнула радостно вилявшую хвостом собаку и поднялась на ноги. Негоже отца в таком виде встречать.

— Аська, — обмер он, когда отворил дубовую дверь, ведущую в горницу.

В глазах тут же защипало, а в горле встал тугой ком. Отец, кажется, лет на десять постарел за несколько дней. Седин прибавилось, а под глазами залегли темные круги. Правда, руки его все еще крепко сжимали обух без навершия. Странно, неужели, то лихой приходил, пока я отсутствовала.

Но радость от встречи затмила все ненужные мысли, я пискнула и бросилась отцу на шею. Носа тут же коснулся терпкий запах смолы с примесью печеных булочек. Не выдержала, разрыдалась на плече у родителя. Ведь так сильно по нему скучала. Сердце колотилось, как бешеное, а поток слез мог бы смыть всех нас вместе взятых, если бы позади отца что-то не загрохотало.

Я отцепилась от родителя и заглянула за его широкое плечо, посредине горницы стояла Марфа, а на полу перед ней валялся металлический таз, который мы для стирки использовали. Именно он создал такой шум, выпав из ослабевших рук сестры на непокрытые половицы. Видно, они затеяли уборку, раз половиков, любовно мной вышитых, не осталось.

Лицо Марфы побледнело, а глаза подозрительно заблестели. Момент и она кинулась на меня с громкими воплями.

— Дурная Аська, — верещала она громче петуха поутру, — чего явилась? Иди туда, где пропадала!

Я думала, что сестра меня зашибет, а она оттолкнула отца и повисла на моей шее, зарыдала на ухо, говоря что-то совсем нечленораздельно. Неужели, ей так и не рассказали, куда я отправилась? Мачеха, конечно, Марфу оберегает от волнений, но слухами деревня полнится. Кто-то должен был сболтнуть лишнего. Тем