Потерявший солнце. Том 2 - FebruaryKr

— Что-нибудь может случиться с принцами, и тогда трон придется занять мне. — Ду Цзыян, не удержавшись, притянул мальчишку и обнял за плечи, зарываясь носом в пушистые прядки на макушке. Юкай недовольно скривился и вывернулся из объятий, морща покрытый едва заметными веснушками нос.

— С обоими сразу? — недоверчиво переспросил он.

Сначала Ду Цзыяну казалось, что они идут к выходу, но стены сами проплывали мимо независимо от того, двигались братья или стояли на месте.

— В жизни разное случается, — мягко ответил Ду Цзыян, глядя на череду проносящихся мимо портретов. — Знаешь, сколько братьев и сестер было у нашего отца? Тринадцать братьев и одиннадцать сестер. Представляешь? А нас всего-то четверо.

— Не люблю его, — пробубнил Юкай. Большие пальцы он просунул под плотный пояс и раскачивался с пятки на носок, однако выглядел не озлобленным, а расстроенным. — Отца. Его не люблю, род не люблю, и не говори, что я должен гордиться или молчать.

— Почему?

— Разве он не чудовище? — куда более серьезным тоном отозвался Юкай. В его голосе почудилась взрослая жесткость, но глаза смотрели с незрелым ярким вызовом. — Он нас не любит совсем. И жен завел столько, что имен их не помнит. Зачем рядом держать людей, если их не любишь?

— Почему ты считаешь, что он не любит жен? — растерянно отозвался Ду Цзыян. Юкай в детстве никогда не был столь общителен, или разрушенная память снова играет с ним в странные игры? Временами Ду Цзыяну казалось, что он вовсе не с младшим братом говорит, а озвучивает собственные мысли, так и оставшиеся не произнесенными в далекой юности.

Юкай непреклонно мотнул головой и прижал ладонь к груди.

— Сюда только один человек помещается, — серьезно объяснил он. — И еще немного места остается для тех, кого любишь поменьше. Как полюбить сотню человек? Не бывает такого.

Темнота сгустилась за его спиной, пожирая и тусклые занавеси, и небрежно прорисованную мебель, но спустя мгновение братья оказались в длинном коридоре. Мимо скользили смазанные тени, в которых едва можно было различить человеческие силуэты. Будто рыбы сквозь толщу воды, они были искажены и подрагивали, запертые по ту сторону прозрачной преграды. Голоса их доносились издали и тоже казались неправильными, медленными и протяжными, напоминая размеренное пение без слов.

— Каждый человек, который достигает большой власти, отчасти становится чудовищем. — Теней вокруг становилось все больше, и Ду Цзыян, сжав доверчиво протянутую ладошку Юкая, неторопливо и бесцельно повел его по коридору. — Поднимаясь, человек приобретает врагов, и неисчислимое количество злобы выливается на него. Он может не обращать внимания, но, если враги становятся слишком уж опасны, ему приходится отвечать. Отбиваться, понимаешь? Не всегда честными методами можно защититься, а близких своих не дать в обиду и того сложнее.

— Если бы ты был императором, то не стал бы таким, — уверенности в голосе Юкая хватило бы на десятерых.

Ду Цзыян грустно улыбнулся.

— Я стал куда хуже отца, — едва слышно проговорил он, отчасти надеясь, что тихие слова не достигнут ушей младшего брата. — Он был жесток и яростен, но заботился о семье и стране, как умел. Я был слишком мягок и стал оружием в чужих руках, уничтожив все, что должен был защищать.

— Когда это он о нас заботился? — фыркнул Юкай и коснулся свежей ссадины. — Если бы не мамины глаза, он принял бы нас за слуг и выгнал с позором. Ты говоришь, что у него много братьев и сестер, но где хоть один из них?

Ду Цзыян беспомощно вздохнул. Коридор закончился высокой аркой, ведущей прямо на лужайку с изумрудной травой и множеством крошечных желтых цветов. Юкай наклонился, сорвал цветок и растер его между пальцами. Ду Цзыян почти ощутил горьковатый запах, но мир сновидений не дарил ароматов. Посмотрев на испачканные пальцы, младший брат раскинул руки в стороны и с довольным выражением лица упал на спину.

— Откуда у тебя царапина? — спросил Ду Цзыян, сверху вниз глядя на Юкая. Тот сморщился, будто ему в нос травинка попала.

— Вторая старшая наложница швырнула в меня заколкой. У нее тоже ребенок будет, а целитель сказал, что девчонка. Отец девчонку не признает. Зачем ты уводишь в сторону? Говорить не хочешь?

Ду Цзыян подобрал полы и опустился на траву, подставив лицо теплым лучам. Солнце светило и грело, но на него можно было смотреть не мигая; оно висело в небе, будто огромная желтая слива.

— Никого в живых не осталось, — помолчав, начал он. — Императорские семьи всегда были огромны, но семья отца вышла за всякие пределы разумного. О какой близости можно говорить, если всех своих родственников даже сосчитать не удается? Где нет ни тепла, ни близости, остается только обида и соревнование. К тому же в то время правил другой род. Отцу пришлось использовать всю семью, чтобы снова отнять власть, а потом убить всех прочих братьев и сестер, иначе война не закончилась бы никогда. Каждый считал себя достойнее прочих, и вражда растянулась бы на многие годы, захватывая все больше посторонних людей и ставя дворец, а с ним и империю в шаткое положение. Этим бы непременно воспользовались враги, и все обернулось бы бедой куда большей. Отец никогда своим поступком не гордился и не любил вспоминать об этом, но иногда жестокость бывает необходима. Одна из младших принцесс все-таки избежала убийства. Эта история касается и тебя.

Юкай оживился. Глаза, ставшие немного сонными, мигом открылись шире. Он перевернулся на живот, подложив руки под подбородок, и возбужденно прищурился.

— Девочки редко играли серьезную роль в истории, особенно последние поколения. Так случилось, что первым ребенком почти всегда рождался мальчик. К тому времени, как какая-нибудь из принцесс становилась хотя бы юной девушкой, власть уже обычно была захвачена, а ей доставалась роль чьей-то жены. Инструмент для укрепления связей или вовсе лишний ребенок, от которого можно было и избавиться. Только однажды страной правила женщина, но назвать ее обычной ни у кого язык не повернулся бы. Отцом ее был основатель нашей империи Кан Ян, великий воин и правитель, а воспитателем стал посланник небес Фэй Синь, — у входа во дворец до сих пор стоят их статуи. Дева Кан Шаомин правила сорок восемь лет и считалась такой же посланницей неба и солнца, как ее воспитатель. К тому времени Фэй Синь лишился своих сил, отдав их в войне против демонов, но оставался верным соратником и другом Кан Яна… Кан Шаомин была лишь отчасти человеком, тайна