Отродье мрака - Rotten Apple

— В таком случае рад встрече, — существо поклонилось. — Барон Грзуб, к вашим услугам. А это моя свита, — он обвёл рукой остальных чудаков.

От понимания того, что перед ним барон, Арли передёрнуло. Что произошло с этим человеком? Какая-то глубинная магия?

Служитель не был мастаком по части приветственных церемоний и решил сразу перейти к делу:

— Над Тартарией нависла угроза, — сказал он. — Бароны собираются на переговоры, и я бы хотел знать, примите ли вы в них участие. Со мной Фелинн, сын гроттхульского князя Крылана.

— Да-да, я знаю о переговорах, — закивал Грзуб. — Мы с моим советом как раз обсуждали этот вопрос. Хорошо, что вы прибыли так вовремя, очень, очень хорошо. Мы обычно в город чужаков не пускаем, но сегодня, видит Черногриб, обстоятельства сами вынуждают нас сделать исключение. Прошу, прошу.

Барон и его свита засеменили назад к воротам. Арли посмотрел на Фелинна — тот только пожал плечами. Несса и Друзи молчали, доверяя решение Арлингу, но в лицах обоих прослеживалась тревога. Арли вздохнул, без слов давая понять, что иного выбора нет, и первым отправился вслед за правителем Фаар-Толи.

Едва они миновали ворота, как очередная волна неожиданных открытий ударила им в голову. Может, когда-то Фаар-Толи и был городом на окраине Грибной Топи, но теперь было похоже, что Грибная Топь сама проникла в его стены и безраздельно властвовала над ним. Крыши домов покрывала странная зеленоватая плесень. Издалека Арли показалось, что она шевелится, но когда он подошёл ближе, то ничего подобного не заметил, — либо она просто замерла, почувствовав его приближение. Странно, что такая мысль вообще пришла ему в голову, но чтобы понять, как это вышло, стоило просто взглянуть на городскую ратушу, из мансарды которой росла целая колония гигантских грибов, чьи шляпки ритмично сокращались под влиянием неподдающихся трактовке жизненных процессов.

К ратуше и направлялся барон Грзуб со своими подданными. Путники ковыляли за ними, и подошвы их башмаков утопали в слизи, застилавшей улицу. Пахло сыростью и прелью. С порогов жилищ на чужаков взирали люди — одни были просто бледны, а кожа других приняла почти такой же оттенок, что и у свиты барона. При виде гостей горожане двигались осторожно, как бы ежесекундно ожидая нападения, и ребристые грибковые наросты до неузнаваемости искажали лица многих из них.

Стражники в хитине покорно распахнули двери ратуши. Коридоры здания были изувечены сыростью, с потолков свисал мох, напоминавший гроздья шевелящихся червей. Грзуб проследовал в круглое помещение, под потолком которой мягкой плёнкой было натянуто нечто липкое и подрагивающее.

Чинно развернувшись, он подождал, пока его советники займут свои места, и взглянул на гостей.

— Что скажете? — с простодушной улыбкой спросил он. — Ну, я о Фаар-Толи. Ах, простите… — опомнился он. — Я успел порядком удалиться от человеческого понятия эстетики. Верно, вас всё увиденное слегка… ошеломило.

Ответом ему было молчание. Как выразить свои впечатления, чтоб ненароком не оскорбить барона? У Арли не было на этот счёт никаких идей, и он предоставил Фелинну заняться владыкой.

— Ваш город прекрасен своей, неповторимой красотой, — сказал княжеский сын настолько убедительно, что другие задумались, не искренен ли он. — Однако вынужден омрачить свой восторг неприятными вестями. На Цверговом мосту мы — я и этот Cлужитель, — он указал на Арли, — подверглись нападению тени. Что это был за враг, нам неведомо, но мы считаем, он стоит за бесчинствами людей-без-огня и исчезновением крестьян.

— До нас доходили слухи о происходящем на тракте, — кивнул один из советников барона, голову которого венчал похожий на гребень нарост. — Но Фаар-Толи не вмешивался в политику Тартарии уже много лет. Теперь это более уместно для нас, чем когда-либо.

— Позволь нашему гостю договорить, Бурлюк, — вежливо потребовал барон.

— Если вы не вмешаетесь на этот раз, тьма придёт и в ваш город, — сказал Фелинн. — При всём уважении, это вопрос выживаемости Тартарии.

— Ты не знаешь, какие силы покровительствуют Фаар-Толи, мальчик, — заметил низкорослый советник, один глаз которого был целиком скрыт полипом, а другой был выпучен так, что едва не вываливался наружу.

— Курмаррак хочет сказать, что мы давно уже перешагнули через нашу человеческую природу…

Грзуб заложил руки за спину и медленно прошёлся по скрипучему полу. В помещении наступила тишина; только слышно было, как шевелится странная плёнка под потолком. У всех возникло чувство, будто сейчас из уст барона должно прозвучать нечто важное.

— Мы знаем о приближающейся угрозе больше, чем вы думаете, — обратился он к гостям. — Она надвигается с Глубинных ярусов, и источник её — самая чёрная и глубокая пропасть нашего мира. Бронн.

Арли и Нессу охватила дрожь. Впервые со дня отбытия из Железных Нор они пали жертвами безупречной солидарности — их обручил ужас. Ужас увиденной во сне бездонной ямы. Конца концов.

— Здесь, в Фаар-Толи, мы предвидели это, — прозвучал ломкий голос барона. — Мы знали, что однажды Мрак снова вырвется из Бронна и вступит в схватку с Пламенем, как это было от начала времён. Но правда в том, что эта схватка лишена смысла. Да-да, совсем лишена… Жерло Извечного Пламени — такой же инструмент тьмы в людских руках, как и всё остальное…

— Быть этого не может! — шагнул вперёд Арли. — Я видел ту тень на мосту! Я видел, как она истребляла, как несла разрушение! И вы хотите сказать, она имеет что-то общее с Жерлом!?

— Ты молод и не понимаешь, юноша… — сказал барон. — Да сохранит тебя твоё Жерло в тот миг, когда истина всё же снизойдёт на тебя…

— Если предположить, что вы правы, разве бездействие — выход? — вставил Фелинн. — Неужели вы предлагаете смириться и ждать, пока Тартария падёт к ногам Мрака?

— Мы избрали для себя третий путь, княжеский сын, — сказал Курмаррак.

— Не пожелали оказаться меж молотом и наковальней, когда начнётся борьба, — добавил Бурлюк, и его выпученный глаз странно задёргался.

Барон подытожил:

— Мы принесли священную присягу Черногрибу, великому божеству Грибных Топей. Теперь наша миссия — оберегать Фаар-Толи от иноземного влияния до тех пор, пока не завершится наш переход под светлейшее покровительство Топи. И всё же! — барон обвёл взглядом своих советников, немного помолчав. — Прибытие наших гостей и их мольбы о помощи пробудило во мне чувство забытого долга… Пока я ещё не до конца оставил людское обличье, чувство долга пред моей минувшей природной нет-нет и возвращается…

— При всём уважении! — возразил Камеррук, поведя плечами и встряхнув гребнем.

— Спокойной, друг мой, — заверил его Грзуб. — Я хочу просить у Черногриба дозволения оказать поддержку своему прежнему народу. В последний раз. Его слово будет решающим, так или иначе.

Арли воодушевился.