Война в раю - Стивен Рэй Лоухед
Один из бардов увидел Тегида и вышел из толпы ему навстречу. Это оказался сам Оллатир, бард короля Мелдрона Маура. Кажется, он обрадовался, увидев меня рядом с Тегидом, но обратился только к моему провожатому. Некоторое время они совещались, после чего к ним подошел еще один. Я хотя и с трудом узнал и его — Руад, бард принца Мелдрина. Оживленный разговор Оллатира с Тегидом оборвался, как только подошел Руад. В тот же момент Оллатир повернулся ко мне.
— Смотри, смотри внимательно — сказал Главный Бард, схватив меня за плечо.
Затем все трое влились в компанию бардов. Я хотел было последовать за ними, но уходящий Тегид положил руку мне на грудь и коротко покачал головой. Я остался один.
Из загадочной фразы Оллатира я понял, что мне отводится роль наблюдателя, а значит, надо найти хорошую позицию, с которой удобно наблюдать за происходящим. Однако ничего такого поблизости не наблюдалось, я не видел даже камня, на котором можно посидеть. Я все еще озирался по сторонам, когда барды по какому-то неслышному сигналу выстроились в стройные ряды и начали обходить подножие кургана медленным, солярным кругом.
Обходя курган, они произносили какие-то слова все на том же странном языке. Завершив третий круг, они поднялись наверх и собрались вокруг центральной колонны.
Я стоял далеко. Отсюда было не разглядеть, что там происходит, тем более, я ничего не слышал. Ну и на что мне смотреть? Кроме толпы бардов наверху, я ничего не видел. Ладно, буду смотреть за ними.
Сверху долетел жужжащий звук; наверное, они пели. Через некоторое время звук прекратился, но какие-то звуки изредка все же долетали до меня. По ним невозможно было сказать, идет ли там дискуссия, кто и что предлагает.
Так прошло все утро. Я вытягивал шею к вершине, пытаясь разобрать хоть что-нибудь, а барды все бормотали и бормотали. Я начал уставать. Я ведь не понимал, что вижу, так что мне стало скучно. Мысли мои разбрелись.
Через некоторое время утреннее солнце пробилось сквозь туман, открыв темно-синее небо. Солнце начало согревать плато. Я разлегся на траве, и меня, конечно, тут же начало клонить в сон. Но стоило мне закрыть глаза, как я вспомнил: Оллатир не похвалит меня за то, что я заснул на посту, поэтому я поднялся на ноги и начал медленно ходить вокруг подножия кургана.
Так прошел целый день. Я то впадал в оцепенение, то прогуливался возле кургана. Горседд бардов, как назвал его Тегид, продолжался. Ничего не происходило. Только солнце медленно совершало свой извечный путь по небу.
Уже поздно вечером я решил еще походить вокруг основания кургана. Я сделал круг, затем другой. Когда я начал третий или четвертый обход, собрание завершилось, и барды начали спускаться. Они разбились на группы: одни спускались вниз, другие остались сидеть на вершине, глядя на море. Только одна небольшая часть задержалась возле колонны. Они продолжали о чем-то ожесточенно спорить.
Я стоял в стороне от всех, на меня никто не обращал внимания. Угрюмые дервидды занимались какими-то важными делами; однако в один из моментов один из них отошел от группы и поспешил через равнину к тропе, ведущей вниз к берегу. Я отметил его уход, и это было единственным моим делом за весь день.
Ни Тегида, ни Оллатира не было среди бардов, спускавшихся с холма. Я предположил, что они остались возле колонны на вершине. Некоторое время там спорили о чем-то, а затем резко замолчали. Барды, задержавшиеся на плато, обернулись и, как мне показалось, с ожиданием смотрели вверх. Однако никакого знака или сигнала не последовало. Ждавшие заняли места позади своих главных, и все двинулись через плато к тропе на склоне. Оттуда начинался долгий спуск к пляжу внизу.
Ко мне подошел Тегид, встал рядом, наблюдая за уходящими, и опять сделал знак хранить молчание. Оллатир спустился последним и ни слова не говоря прошел мимо нас. Тегид занял место позади Оллатира, а я последовал за ним.
К тому времени, когда мы спустились на пляж, лодки так и сновали по проливу между островами. Народ переправлялся на больший остров, где их ждали лошади. Мы уходили последними. Полагаю, так хотел Оллатир, хотя наше ожидание затянулось. Хотелось есть.
Солнце уже склонилось к самой воде, когда мы, наконец, вышли на берег Инис Оэр. Мабиноги и остальные барды уже ушли; под навесом стояли только наши лошади. Как будто никакого горседда и не было. Я забрал свое оружие, лежавшее в каменной хижине, и небольшой сверток с едой. Еду я отнес туда, где стояли Тегид с Оллатиром, все еще что-то обсуждая.
— Останемся здесь на ночь, — сообщил мне Тегид. — Дневной свет недолог, а дел предстоит много.
Оллатир повернулся и пошел прочь по берегу. Тегид какое-то время смотрел ему вслед и, в ответ на мой удивленный взгляд, объяснил:
— Он недоволен. Горседд не… — Он замолчал, подумал и закончил: — В общем, все кончилось плохо.
А что мне оставалось делать? Я кивнул. Тегид рассмеялся.
— Теперь ты можешь говорить, друг.
Как ни странно, пока Тегид не снял с меня запрет, я и не рвался говорить, однако никаких чар на себе не ощущал. Теперь, когда мне вернули способность пользоваться языком, я тут же спросил:
— Ты можешь объяснить, что происходит? И зачем ты вообще привез меня сюда?
Тегид положил руку мне на плечо.
— Оллатир тебе все расскажет. — Я не уверен, но отвернувшись, он, по-моему, пробормотал: — Знание — это бремя. Однажды взвалив его на плечи, уже не сбросишь.
Я смотрел, как он уходит, недоумевая, зачем нужна такая секретность. «Ну да, бремя. Знаю. Да только незнание — бремя еще похуже, — подумал я. — Лучше бы все-таки рассказать мне, в чем дело. А так толку от меня…»
Глава 21. ЦИТРАУЛ
Оллатир не вернулся, пока солнце не опустилось в море за Инис Бейнайл. Полночи я носил воду и собирал хворост. После захода здесь становилось весьма прохладно. Итак, я
