Борьба за господство - Андрей Викторович Стрелок
— В итоге по нам шарахнут ядерной бомбой.
— Помогли ли ядерные удары в Нью-Йорке или Париже остановить формирование ульев, уничтожить зараженных?
— Нет.
— Радиация нам не так страшна, Вадим, а взрыв можно пересидеть в подземных укрытиях.
* * *
Вадим редко позволял себе выходить из стен штаба без дела, но сегодня сделал исключение. Настя настояла, мол, короткая прогулка не повредит. Они шли по проспекту, где недавно закончили основные работы по расчистке.
Город за год заметно изменился. Обломки зданий, брошенные машины, кучи мусора и остатков биомассы больше не мешали пройти, часть взорванных мостов через каналы восстановлена. Рабочие отряды месяцами таскали хлам, часть вывезли за пределы города, часть утилизировали на месте. Теперь улица выглядела не как поле боя, а как пространство, относительно пригодное для жизни.
Электричество вернулось в дома. Где-то работали дизельные генераторы за счет истощающихся запасов топлива, где-то наладили прямое снабжение с Ленинградской АЭС или местных ТЭЦ. Уличные фонари горели по вечерам, и горожане постепенно привыкали к свету, которого им так долго не хватало. С водоснабжением было сложнее, но и проблему с ним решили, запустили насосы, починили часть водопровода, сделали новые разводки в уцелевших кварталах. Настя шла рядом, вглядываясь в дома.
— Трудно поверить, год назад здесь была разруха и одни зомби бродили, — сказала она. — Все казалось мертвым.
Вадим кивнул. Он помнил тот город — темный, заросший вирусной биомассой, заваленный грудами мусора и обломками зданий. Теперь этого стало заметно меньше. Биомассу выжигали, вырезали или заставляли прекратить рост посредством телепатических команд, не давая ей захватывать фасады домов и коммуникации. Это была работа постоянная, без конца, но результат стоил усилий, стены строений снова стали узнаваемыми, коммуникации ничего не блокировало.
Вадим с Настей свернули в сторону площади. Там стояли несколько машин — обычные легковушки, восстановленные из старого парка. По дорогам разъезжали маршрутки, грузовики, личные машины. Они стали частью повседневной картины, хотя еще недавно любой работающий мотор воспринимался как чудо.
По тротуарам гуляли люди. Настоящие жители, простые горожане, принявшие омега-штамм. Влюбленные пары, матери с детьми, небольшие группы подростков. Никто не прятался, никто не бежал. Появилось ощущение, что жизнь действительно налаживается.
Зомби, прыгунов, развитых здесь не почти не было. Их отселили на окраины, подальше от восстановленных кварталов. Присутствие мутантов вызывало у людей некоторую тревогу, и Соколовский не хотел лишних проблем. Омеги дружно изображали старую жизнь, словно ничего не произошло — так они справлялись с пережитым кошмаром.
Настя с интересом посмотрела на детей, которые гоняли мяч на площади. Среди них присутствовали миниатюрные копии Насти, жилистые, покрытые серой кожей с голубыми прожилками, с четырьмя глазами и широкой пастью, полной острых клыков. Второе поколение, родившееся от развитых зараженных, они никогда не были людьми, однако могут сравниться с ними при должном обучении и воспитании. Правда растут детеныши феноменальными темпами, Исаев прогнозировал достижение зрелости к трем годам…
— Если бы не знала, что вокруг происходит, подумала бы, что это обычный город, — тихо сказала она. — Ну, может небольшое землетрясение произошло…
Вадим не ответил сразу, он знал, что лишь иллюзия нормальности.
Вскоре показался рынок, он занимал небольшой прямоугольник между домами. Лотки стояли ровными рядами. Люди выменивали продукты, одежду, всякую бытовую мелочь, переговаривались. Внешне многое выглядело привычно.
Неподалеку стоял караул. Омеги в военной форме контролировали проход к рынку. Они проверяли сумки, вели учет поставок. Среди жителей имелись обычные люди с иммунитетом, кто на свой страх и риск пренебрегал мерами предосторожности.
После первых месяцев многие предпочли уйти под крыло Основателей в восстанавливаемый Ломоносов. Там всем дали еду, кров, работу, медобслуживание. Но некоторые боялись слухов о расправах и предпочли остаться под защитой Единства, Вадим не возражал. Он не считал себя тираном и давал выбор…
На площади работали десятки торговцев. Из продуктов в основном брали консервы, сушенную рыбу, крупы, банки с соленьями. Местные теплицы давали зелень и овощи.
Прошли мимо мастерской. Несколько омег чинили двигатель от старого грузовика. Навыки работы с техникой через роевое сознание легко передавались тем, кто даже стартер от аккумулятора не отличил бы. Это одна из причин, почему город так быстро пришел в порядок. Вадим остановился у старого фонтана, присел на парапет.
— Скоро нашей идиллии конец.
— Почему? — четыре глаза Насти одновременно моргнули.
— На носу война. На севере зашевелились федералы, с запада и юга Основатели.
Настя едва сдержала вспыхнувшие эмоции, отправлять остальному рою сигнал о новой угрозе не стоило. Конечно, омеги ничего не разболтают, но секретность придумали не на ровном месте. К счастью, альфы и субальфы могли после пары дней тренировок закрываться от коллективного сознания. Еще можно намотать на голову металлической фольги…
— Опять… — она крепче сжала руки Вадима. — Я так надеялась вернуть себе нормальный облик, забыть об этом кошмаре навсегда.
— Я тоже, Насть. Хотя без пиписьки уже привык.
— Дурак!
Он улыбнулся, хотя улыбка вышла усталой.
— Если серьезно, — продолжил он. — Выбора нет. Здесь сердце Единства, коль выдержим удар, перейдем в контратаку, шанс на будущее появится.
Настя покачала головой.
— А если нет?
— Тогда Петербург превратится в безжизненные развалины. Но я не собираюсь сдавать его ни федералам, ни Основателям. Ни за что! Исаев предложил вместо открытых столкновений выбрать стратегию партизанской войны…
— С каких пор эта зазнавшаяся рожа в халате — специалист по военным действиям? Кажется, за армию у нас отвечает Стасевич.
— Исаев является хорошим аналитиком. Даром что ему мозг прокачал? Без него у нас не было бы омега-штамма, инфильтраторов, многого другого… Он дал мне много ценных советов.
— Мог бы сам таким же умным стать.
Вадим скривился.
— И поглощать по десять-пятнадцать тысяч калорий в день? Ну нафиг мне такое счастье. Мозг слишком затратная с энергетической точки зрения вещь, Исаев мне сам пару раз плакался, что иногда его угнетает быть суперинтеллектуалом среди десятков тысяч посредственностей… Еще чувство постоянного голода, невозможность нормально расслабиться.
— Его никто не заставлял становиться гением.
— Именно! — Вадим поднял палец вверх. — Поэтому я скептически отношусь к его ницшеанским идеям про сверхразум в каждом человеке. Исаев, захоти он по-настоящему, легко пустил бы пулю мне в башку.
— С чего ты
