Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

По груди Каллена пробежала дрожь. Он задышал.

Мерик несколько долгих секунд смотрел на ребра Каллена, а потом с облегчением перевернулся на спину и растянулся на палубе рядом. Его нити сплетались с нитями повязанного брата и пылали розовым светом благодарности – чистым и ослепительным.

–Благодарю тебя, Ноден,– выдохнул он.– О, Ноден, спасибо тебе.

То же самое чувство переливалось в нитях каждого моряка, как и в нитях Сафи и Эврейн.

Но ни одна нить не пылала так ярко, как у Мерика и девушки с косичками. Только у девушки она сияла, скорее, алым – это была нить сердца.

– Дай я проверю его, – сказала Эврейн, осторожно положив руку на спину Мерика. – Надо убедиться, что он ничего себе не повредил.

Мерик вскочил на ноги, его лицо исказилось от ярости. А нити…

Изольда вздрогнула от неожиданности.

–Ты ослушалась моего приказа!– кричал он на свою тетку.– Ты подвергла опасности мой корабль и моих людей! Донья была моим единственным козырем!

Эврейн стояла неподвижно, ее нити оставались в покое.

– Нам нужен был колдун огня для Изольды. Без него она бы умерла.

– Мы все могли умереть! – Мерик снова атаковал Эврейн. Она не сопротивлялась. – Ты бросила свой пост, не подумав о других!

Нити Сафи запылали ответной яростью. Она вскочила на ноги.

– Она не виновата! Она лишь выполняла мой приказ!

Мерик повернулся к Сафи.

– Вот как, донья? А вы, значит, вовсе не пытались сбежать от жениха? Не спасались из плена, а, ведьма правды?

У Изольды внутри все похолодело.

Но как он узнал?

«Неважно», – сказала себе Изольда, уже группируясь, чтобы кинуться на помощь Сафи и защитить ее.

Но нити Сафи вспыхнули бежевым – неуверенность. Она словно колебалась, надо ли до конца скрывать правду от Мерика. И тогда Изольда постаралась выглядеть невозмутимо. Она не выдаст тайну подруги.

– Откуда до вас дошли эти слухи? – спросила Сафи подчеркнуто спокойно и осторожно.

– Все марстокийцы уже в курсе. – Мерик навис над ней. – Их колдун голоса любезно мне все рассказал. Вы будете это отрицать?

Мир вокруг замер. Ветерок стал еще слабее. Не признавайся. Пожалуйста, не признавайся. Пусть император Генрик и знает о даре Сафи, но это еще не причина, чтобы узнал весь мир. А что, если Мерик решит использовать ее или жениться на ней, как это хотел сделать Генрик? А что, если он решит убить Сафи, прежде чем враг сможет претендовать на ее дар?

Так что, когда нити Сафи из серых от страха превратились в зеленые – ее мощь и решительность, – у Изольды вырвался вздох сожаления.

– И что с того? – Девушка расправила плечи. – Что с того, что я ведьма правды, адмирал? Какая вам разница?

Мерик стремительно схватил Сафи за запястья, развернул ее и завел руки за спину.

– Разница есть! – прорычал он. – Вы утверждали, что вас никто не ищет. Вы утверждали, что вы – жертва. А теперь оказывается, что у меня на борту ведьма правды, обрученная с императором Карторры!

Он с силой стиснул ей руки.

Лицо Сафи напряглось, но, когда Изольда сделала движение вперед, чтобы защитить свою повязанную сестру, Сафи предостерегающе покачала головой.

Она заговорила снова, ее нити и тон оказались на удивление сдержанными.

– Я боялась, что если вы узнаете правду, то сразу отдадите меня Генрику.

– Ложь. – Мерик наклонился ближе, его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Сафи. – Ваш ведовской дар позволяет понять, когда я говорю правду. А я сказал, что не желаю вам зла, донья. Все, чего я хотел, – добыть еды для своего народа. Ну почему это никто не хочет понять? – Его голос надломился. Он сделал паузу, и его нити перешли от багрового гнева к глубокой синей печали. – Донья, я лишился своих колдунов прилива, и марстокийцы охотятся на меня. Все, что у меня осталось, – это корабль, мои верные матросы и мой первый помощник. Но вы чуть не лишили меня и их. – Сафи открыла рот, чтобы возразить, но Мерик не закончил: – Мы могли бы сбежать, как только появились морские лисицы. Вместо этого мы чуть не погибли, потому что вас не оказалось в каюте, где вы должны быть! Мне пришлось отправиться на поиски, и мой корабль стал приманкой для лисиц. Ваше безрассудство чуть не убило мою команду.

– Но Изольда…

– С ней все было бы хорошо. – Мерик сделал шаг назад, и Сафи поникла. – Я планировал найти для вашей подруги колдуна огня, как только мы окажемся на нубревнийской земле. Вы ведь видите, что это правда, не так ли? Ваш ведовской дар подтверждает это прямо сейчас.

Сафи встретила взгляд Мерика. Ее нити загорелись синим огнем сожаления и красным цветом вины. Она кивнула:

– Да, вижу.

Мерик снова вспыхнул от гнева. Он схватил Сафи и приказал:

– Вперед!

Потрясенная Изольда заметила, что, когда Сафи двинулась с места, ее нити слились с нитями Мерика и заполыхали алым.

Губы Изольды разомкнулись, она уже сделала первый шаг, чтобы броситься вслед за подругой. Чтобы помешать Мерику сделать то, что он задумал.

Чья-то рука сжала ее запястье.

– Не надо.

Повернув голову, она увидела, что девушка с косичками качает головой.

– Не вмешивайся, – сказала она тихим голосом. – Несколько часов в кандалах не убьют ее.

– В чем? – Изольда обернулась, и в желудке у нее поднялся тошнотворный комок.

Мерик повалил Сафи на палубу, заставил вытянуть ноги и уже… защелкивал у нее на лодыжках железные кольца.

И снова Изольда рванулась вперед, но на этот раз пожилой моряк отстранил ее.

– Оставь ее там, девочка. Или тебя тоже накажут.

И тут произошло то, что целиком подтвердило правоту старика.

Эврейн кинулась вперед и закричала:

– Ты не можешь так с ней обращаться, Мерик! Она – донья Карторры! Не нубревнийка!

Мерик выпрямился и махнул рукой своим матросам. Его глаза не отрывались от тети.

–А вот ты – нубревнийка, и твое неповиновение не останется безнаказанным.

Нити Эврейн стали бирюзовыми от удивления, когда двое матросов подтолкнули ее ко второму комплекту ножных кандалов. Пока они прижимали Эврейн к палубе, не давая вырваться, и защелкивали кольца, Мерик развернулся, чтобы уйти.

– Ты что, будешь пытать донью? – кричала ему в спину Эврейн. – Ты ей так навредишь! Своими руками разорвешь договор!

Мерик оглянулся на тетю.

– Я прибегаю к наказанию, а не к пыткам. Она знала о последствиях непослушания. И, – добавил он, уже смертельно спокойным тоном, –