Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

У Сафи перехватило дыхание.

– Ты же не имеешь в виду вон те валуны?

Она повернулась к Эврейн.

– Это пни, – ответила монахиня. – Когда налетает буря, мертвым деревьям не устоять.

– Почему… почему они мертвы? – спросила Изольда.

Эврейн, казалось, удивилась и перевела взгляд с Сафи на Изольду, словно пытаясь убедиться, что девушка всерьез задала свой вопрос. Но та явно недоумевала.

Монахиня нахмурилась.

– Вся линия побережья пострадала во время Великой Войны. Карторранские колдуны земли отравили почву везде, от западной границы до устья реки Тимец.

У Изольды в груди все похолодело. Она взглянула на Сафи, чьи нити испуганно подобрались.

– Почему, – спросила Сафи у Эврейн, – мы никогда не слышали об этом раньше? Мы изучали Нубревнию в школе, но… в наших учебниках истории эта земля всегда описывалась как плодоносная и живая.

– Потому что, – ответила Эврейн, – историю пишут те, кто выигрывает войны.

– И все же, – сказала Сафи, голос ее стал выше, и нити снова расправились, – если все это было ложью, я должна была это почувствовать.

Она схватила Изольду за руку и сжала ее так крепко, что боль пробилась сквозь действие магического камня. Сафи ухитрилась угодить прямо в рану.

Но боль оказалась освежающей. Изольда приняла ее, радуясь, что та заставила ее позвоночник выпрямиться, а горло – расслабиться. Ее взгляд остановился на сосредоточенном лице Эврейн, пока монахиня чистила меч – тот самый, которым сражалась Изольда. Кровь морской лисицы все еще блестела на его стали.

Эврейн полировала клинок четкими, привычными движениями. Изольда вдруг подумала, сколько же таких клинков она, должно быть, вычистила за свою жизнь. Эврейн была монахиней-целительницей, но еще она была бойцом, и по крайней мере половина ее жизни пришлась на годы Великой Войны.

Когда Изольда и Сафи натирали свои клинки маслом, они стирали следы пота, максимум – рыбьих кишок, защищая сталь от возможных в обычной жизни повреждений. Но когда Эврейн, или Габим, или Мэтью полировали мечи, они соскабливали с них кровь, смерть и прошлое, которое Изольда с трудом могла себе представить.

– Расскажи нам, – мягко попросила она, – что случилось с Нубревнией.

– Все началось с карторранцев, – просто ответила Эврейн, и ее слова заплясали на ветру. – Их колдуны земли испортили почву. Неделю спустя империя Дальмотти послала своих колдунов воды, чтобы отравить реки. И, наконец, марстокийские колдуны огня выжгли все на восточной границе. Это было согласованное между империями наступление. Иначе бы Ловатс никогда не пал. Столетия, что длилась война, Стражи Нодена и мосты Стефин-Экарта надежно защищали нас. Так что империи решили, что если они заключат временный союз, то смогут покорить нас, раз и навсегда.

– Но это не сработало, – сказала Изольда.

– Не сразу. – Эврейн отложила клинок и задумчиво посмотрела вдаль. – Империи устроили последнюю атаку за несколько месяцев до объявления Перемирия. Когда их армии и флоты были вынуждены отступить, ведовские заклинания продолжили работать, и это сломило нас. Яд распространился в почве, двинулся вверх по течению, а пламя выжгло целые леса дотла. Крестьяне и фермеры были вынуждены уйти вглубь страны. Как можно ближе к Ловатсу. Но город и так был переполнен. Многие погибли в сражениях, и еще больше народа погибло после войны. Наши люди голодают, девочки, и империи очень близки к тому, чтобы покорить нас, как и хотели – раз и навсегда.

Изольда моргнула. В голосе Эврейн звучала обреченность, а в нитях светилось смирение.

У Сафи рядом с ней перехватило дыхание.

– Мерику действительно нужен этот контракт, – прошептала она безжизненным голосом. Ее нити перестали ярко гореть, словно она была слишком потрясена, чтобы что-то чувствовать. – Но мой дядя сделал все, чтобы он никогда не был исполнен. Слишком уж сложное требование – не пролить ни капли моей крови…

В воздухе повисла пауза. Ветер и крики матросов стихли. А потом, как по команде, все понеслось вперед – слишком быстро. Слишком ярко.

Сафи отшатнулась от фальшборта, и ее нити вырвались наружу, окрасившись в самые разные цвета, за которыми не могла уследить Изольда. Красный оттенок вины, оранжевая паника, серый страх и синее сожаление. Это были не истертые временем нити, которые так легко оборвать, а прочные, натянутые, побуждающие к действию. Каждая эмоция, независимо от цвета, вырывалась из нее и тянулась через палубу, словно пытаясь соединиться с кем-то – любым, кто мог разделить ее чувства.

Сафи повернулась к подруге и произнесла голосом, словно сделанным из камня и льда:

– Мне очень жаль, Изольда. – Ее взгляд скользнул к Мерику, и она повторила: – Мне очень жаль, что я втянула тебя в это.

Сафи виновато улыбнулась, и тут краем глаза Изольда заметила белую вспышку. Чей-то ужас. Она обернулась как раз в тот момент, когда Каллен, стоявший на главной палубе, начал кашлять. А потом он согнулся пополам.

И рухнул на доски.

Изольда кинулась к нему, Сафи и Эврейн – следом. Они добежали до Каллена в тот момент, когда рядом с ним оказалась девушка с косичками. Ее кожа выглядела еще темней на фоне смертельной бледности Каллена. Но Мерик уже был рядом. Он усадил повязанного брата и начал растирать ему спину.

Воздействует своим ведовским даром на легкие, поняла Изольда и остановилась в нескольких шагах от них. Сафи осталась рядом с ней, а Эврейн протиснулась к Каллену и присела на корточки.

– Я здесь, Каллен, – говорил Мерик срывающимся голосом. Его нити сияли тем же белым ужасом, что и у парня. – Я здесь. Расслабь легкие, и воздух войдет внутрь.

Рот первого помощника то открывался, то закрывался, как у рыбы, вытащенной из воды. Хотя воздух, похоже, проникал внутрь, колдун никак не мог как следует вздохнуть. И каждый приступ кашля оказывался слабее предыдущего.

Каллен окончательно побледнел, его глаза распахнулись. Он повернулся к Мерику и покачал головой.

Сафи опустилась на палубу рядом с ними.

– Чем я могу помочь? – Она посмотрела сначала на Мерика, потом на девушку и, наконец, на Каллена, который уставился на нее в ответ.

Но первый помощник успел лишь мотнуть головой в сторону Сафи, после чего его глаза закатились, и он упал вперед, в объятия Мерика.

Принц и Сафи мгновенно перевернули его на спину, и Мерик пальцами раскрыл рот Каллена. Он набрал побольше воздуха, а потом попытался выдохнуть его в рот повязанному брату, силой наполняя легкие.

Он делал это снова и снова. Целую вечность. Его нити пылали ужасом от происходящего. Вокруг собрались матросы, но у них хватило ума держаться