Часовой: Курсант - Дейлор Смит
Когда Франк выбрался-таки с территории Воздушной гавани и прошел огромным зданием вокзала на подъездную площадку, его уже ждали. Большущий черный дилижанс из дорогих пород дерева, усиленный железом и магическими рунами. На узких окошках крепкие ставни, закрывающиеся изнутри, в упряжи четверка резвых и сильных коней. На козлах угрюмый возница в плотной кожаной одежде и широкополой, затеняющей лицо шляпе. Внимательный глаз рассмотрел бы, что помимо длинного арапника, к поясу возницы пристегнут кинжал, а за спиной, в специальном углублении торцевой стены дилижанса висит заряженный арбалет.
Без слов и лишних взглядов, великан открыл дверцу кареты, забросил саквояж, и взобрался на подножку, отчего рессоры жалобно взвизгнули и ощутимо просели. Возница щёлкнул бичом и экипаж медленно тронулся. Спрятавшись внутри салона, Франк скинул с головы капюшон и встретился взглядом с сидящим напротив человеком.
— С возвращением, мой друг, — негромко сказал тот, прячась в сумраке кареты. — Помимо того, что ты снова выполнил свою работу выше всяких похвал, есть что ещё рассказать?
В голосе говорившего прозвучала легкая ирония. Франк вздохнул, в этом весь Доктор! Он завозился, отчего пружины сидения протестующе заскрипели, решаясь, говорить о молодом дворянине или нет. Да к бесам все, наконец определился Франк и в тон Доктору ответил:
— Есть. По возвращении сюда, на борту корабля я встретил одного очень интересного и перспективного молодого человека… Голову даю на отрез, если он не заинтригует вас!
Названный Доктором человек чуть наклонился вперед и с недоверчивой полуулыбкой на лице сказал, вглядываясь в глубоко посаженные глаза Франка:
— Ты уже заинтриговал меня.
* * *
— Альберт, все ушли?
— Госпожа, капитан лично меня заверил, что на борту корабля из пассажиров остались только мы трое, — ответствовал затянутый в черную кожу и плащ, как всегда серьезный и надёжный Альберт. Бывший военный, вышедший в отставку капитан, начальник личной гвардии князя Холста, Альберт Суровикин теперь служил простым телохранителем. Оберегая одну особую и удивительную женщину. И это его вполне устраивало.
Альбина Троекурова поправила убранные в сложную причёску волосы, скреплённые в нужных местах гребешками, надела шляпку и опустила скрывшую лицо вуаль. Требовательно посмотрела на замершую в ожидании рядом дородную женщину:
— Няня, не смотри на меня так. Я знаю, что ты не одобрила моего поступка. Но ты не можешь всегда оказываться правой. И я знаю, что ты хочешь сказать. У каждой из нас есть свой дар.
Одетая в дорожное платье женщина тяжело вздохнула, словно навьюченная невидимой ношей, и развела полными руками:
— Моя девочка, ты же знаешь, что у меня в роду по женской линии все были Зрячими. Я просто вижу то, что вижу. Ничего не выдумывая. И то, что этот молодой субчик похож на беглого каторжанина и бездельника, совершенно ни причём и не относится к тому…
Альбина негодующе фыркнула, сморщив скрытый вуалью носик, а Альберт молча усмехнулся в усы. Анне свойственно сгущать краски. Но в этом была вся она. Самому же Суровикину этот прикормленный молодой барышней парнишка понравился. Были в нем и выправка неплохая и стержень мужской. Сразу видно, что из военных. Хотя своего расположения, в общении с ним, Альберт, конечно, не показывал.
— И что же ты узрела, няня! — с некоторым сарказмом воскликнула Альбина, подходя к зеркалу и оправляя на себе строгое, приталенное платье. Она помнила, что задает этот вопрос не в первые, каждый раз надеясь на новый ответ.
— Я зрю, что он не тот, за кого себя выдает, — упрямо повторила Анна, поджав тонкие губы. — Не могу точно сказать, но он не таков, каким его видят все.
— Ты меня совсем запутала! — возмутилась молодая предсказательница. — Я не почувствовал в нем зла! Да, не смогла прочитать его линии Судьбы, но такое бывает. Особенно когда замешана древняя кровь и Великие Рода. Но он именно тот, кем представился, я это точно знаю. И совершенно не понимаю, что ты пытаешься сказать, выставляя его каким-то оборотнем, дьяволом!..
Анна, няня, домоправительница и служанка госпожи Троекуровой, с бесконечным терпением смотрела на свою подопечную.
— Ещё моя бабка говаривала, царствие ей небесное, что, зря в душу человека, не мы оголяем ее, а Бог открывает ее нам. Я говорю то, что вижу. И снова могу повторить, девонька. Этот Бестужев не так прост, как кажется. Ты же сама понимаешь, что с ним что-то не то. А я вижу, что он кто-то иной! По-другому я не могу объяснить, ужо не обессудь, да и не серчай на старую дуру.
Альбина решительно посмотрела через запертую дверь куда-то вдаль и, чуть склонив голову, тихо сказала:
— Няня, я устала. Как ты думаешь, я смогу когда-нибудь отдохнуть, жить как все? Иногда я так завидую другим…
В глазах Анны появилось глубокое сострадание. Она едва удержалась, чтобы не подойти и не обнять девушку. Но гордая гадалка позволяла это только когда рядом не было ни одной живой души. Даже при верном Альберте она не разрешала себе таких проявлений чувств.
— Обязательно, слада моя, обязательно отдохнёшь. Придёт время, сама знаешь.
Решительно выпрямившись, Троекурова громко произнесла:
— Идёмте. Мне душно на этом корабле. И помяни мое слово, няня, судьба ещё сведёт нас с Алексеем Бестужевым. И тогда ты увидишь, что впервые в жизни ошиблась!
* * *
— Мы проигрываем. Да-да, не делай такое удивленное лицо, дружище.
Один из находившихся в комнате людей горько усмехнулся. Он посмотрел на второго и добавил:
— И проигрываем не битву, а всю войну.
— Полноте, князь! Вас послушать, так не за горами Вторая Война!
— И мы ее уже проиграли, — сурово повторил мужчина и быстрым шагом приблизился к огромному, забранному частым переплетом окну. Посмотрел на площадь через ловящее последние лучики заходящего солнца стекло. — Эта агония
