Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

Корсаков вполне справедливо полагал, что одной красоты недостаточно, чтобы настолько завладеть его вниманием. Нет, скорее он впервые в жизни увидел в ней родственную душу. Так же как Владимир, она возвела вокруг себя ледяную стену. И лишь увидев ее со стороны, Корсаков понял, какое же адское пламя эмоций и страстей может скрываться за этим препятствием. Он сомневался, что пылающее внутри его чувство можно было назвать любовью. Но оно, как и любовь, требовало взаимности. Сейчас больше всего на свете – больше ответа на тайну своего двойника, больше мести за семью, больше лекарства для отца – он желал одного: чтобы Франческа испытала при взгляде на него то же обжигающее дыхание огня, что сжигал Корсакова. Он ненавидел себя за эту слабость, но ничего поделать с нею не мог.

Впереди показались мраморные ступени палаццо Бонавита. Корсаков приказал гондольеру подплыть поближе и ловким прыжком соскочил на берег. Он допускал, что за каналом следят, как и за входом с улицы, но надеялся, что маска достаточно скроет его личину. А уж пытаться вызнать, кто именно решил инкогнито посетить дом знатного рода итальянских оккультистов, – задача не из легких. Он подошел к дверям и несколько раз постучал кованым металлическим кольцом.

Открыл ему Галеаццо. Внешне он оставался невозмутим, но по его взгляду Корсаков понял, что тот сильно удивлен. Бонавита посторонился, молча позволяя ему пройти. То, как он оглядел сад и канал, прежде чем закрыть дверь, подсказало Владимиру, что его друг так же, как и он сам, подозревает слежку.

Оказавшись внутри, Корсаков наконец-то позволил себе стянуть с лица порядком надоевшую маску и взъерошить непослушные волосы.

– Он еще и прихорашивается! – накинулся на него Галеаццо. – Ты как сквозь землю провалился! Мы извелись, гадая полдня, схватил ли тебя Вильбуа или старейшины были правы и ты действительно предатель, который воспользовался удачным моментом и сделал ноги!

– Ты оскорбляешь меня своим недоверием, – фыркнул Корсаков. – Франческа здесь?

– Конечно. Была в гостиной.

– Пойдем туда. Мои приключения – довольно долгая история, и мне не хотелось бы рассказывать ее дважды.

Ступив за порог гостиной, Владимир увидел Франческу. Та устроилась перед столиком, задумчиво раскладывая свою колоду карт Таро. Услышав их шаги, она подняла голову и смерила вошедших холодным взглядом. Удивления на ее лице не читалось. Корсаков же почувствовал, как его губы против воли складываются в слегка смущенную улыбку.

Не говоря ни слова, Франческа поднялась из-за стола, грациозно прошествовала к Владимиру и Галеаццо, а затем неожиданно отвесила Корсакову хлесткую пощечину. Ее брат при виде такой реакции счел за лучшее тихонько просочиться мимо.

– За что?! – выдохнул Корсаков.

– Вам нужен весь список? – вскинула брови девушка. – Вы взяли меня в заложницы. Лапали. Швырнули в Вильбуа. Судя по вашей физиономии, в момент, когда вы выбегали из книжной лавки, все перечисленное доставило вам удовольствие. Про последующее исчезновение я просто молчу. Достаточно? Потому что если я задумаюсь, то уверена, что мне в голову придет еще много причин.

– Исключительно в интересах дела и лишь потому, что у меня не было другого выбора, – заметил Владимир, потирая горящую щеку. – Но получилось неплохо, ведь правда?

– Признаю, с импровизацией у вас дела обстоят неплохо, – позволила себе улыбку Франческа.

Владимир приложил руку к сердцу и торжественно поклонился.

– А можно поподробнее с того места, где ты лапал мою сестру? – подал голос Галеаццо, плюхнувшийся на один из диванов. – Хотя нет, молчи, не стоит. Иначе пощечиной от меня ты не отделаешься.

– Я начинаю жалеть, что вообще решил к вам вернуться, – проворчал Корсаков.

– Правильно делаете, – ответила Франческа. Ее улыбка стала лучезарно-фальшивой, и она добавила: – Но раз уж вы все равно здесь, то прошу, расскажите, что с вами произошло.

Подозрительно косясь на обоих представителей семейства Бонавита, Владимир выбрал одно из кресел и постарался устроиться поудобнее. Франческа опустилась обратно на стул с напускным видом идеальной ученицы на уроке в гимназии.

Корсаков вздохнул и в сжатом виде пересказал все произошедшие с ним события, от поворота не в тот переулок до встречи с кардиналом в кафе «Флориан». После того как он закончил, в гостиной повисла задумчивая тишина.

– Бриганти… Бриганти… – пробормотал Галеаццо. – Я про него не слышал. А ты, Ческа? Может быть, отец что-то говорил?

– Нет, но на проверку уйдет слишком много драгоценного времени, – ответила сестра. – Потому предлагаю пока поверить и ему, и Корсакову на слово.

– Хорошо, – кивнул Галеаццо и повернулся к Владимиру: – Ты сказал, что понял, в чем смысл подсказки. Объяснишь?

– Пожалуй, – ответил Корсаков. – Довольно давно, когда я был еще подростком и меня только-только начали посвящать в фамильное дело, отец сказал мне, что некоторые книги могут быть опасны, потому что тот, кто прикасается к содержащимся там знаниям, может обратить их во зло.

– Да, эту байку в семьях вроде наших с тобой рассказывают всегда, что в России, что в Италии, – усмехнулся Галеаццо.

– Тогда, скорее всего, ты можешь догадаться, какую подсказку мне дал кардинал Бриганти.

– DM, – медленно произнесла Франческа, явно поняв, куда клонит Корсаков. Галеаццо же несколько растерянно переводил взгляд с нее на Владимира, не понимая, о чем идет речь.

– Чуть позже отец поделился еще одной легендой, – решил пояснить Корсаков. – О том, что в Средние века Конклав подготовил своего рода перечень наиболее опасных знаний. Таких, что само прикосновение к ним способно свести человека с ума. И то если повезет. А в худшем случае их распространение могло привести к уничтожению нашего мира. Изначальный план заключался в том, чтобы их уничтожить. Но кому-то из тогдашних старейшин пришла в голову мысль, что если однажды возникнет угроза, о которой говорилось в запрещенных трудах, то мы не сможем ее опознать и противостоять ей.

– И тогда Конклав создал особый орден хранителей тайны, – продолжила Франческа. – Никто не знал, сколько их было, но, несомненно, не более десятка. Их задачей было сохранить и каталогизировать запретные знания и не допустить их распространения.

– Да, что-то такое припоминаю, – закивал Галеаццо. – Но ведь это же байка. Их никто не видел и не слышал уже много сотен лет. Если они и существовали, то затерялись во мраке веков.

– Существовали и существуют до сих пор, очевидно, – возразил Корсаков. – Для запретных знаний использовался древнеримский термин, обозначающий полное забвение. «Проклятие памяти». Damnatio memoriae.

– DM, – отчетливо и с расстановкой повторила Франческа.

– Так, помедленнее, – вскочил с дивана Галеаццо. – Вы хотите сказать, что наш отец был членом какого-то древнего и невероятно тайного общества, о существовании которого все забыли, призванного хранить запретные знания?

– Ваш отец. Еще трое участников