Марица. Исток - Александра Европейцева

Равелла замерла. Ее лицо исказила гримаса, в которой смешались ярость, отрицание и… крошечная, едва уловимая трещина сомнения. Та самая трещина, в которую я и надеялась пробиться.

— И что же ты предлагаешь? — её голос прозвучал тише, но всё ещё ядовито. — Снова залатать дыры, которые сами же и проделали? Чтобы всё продолжилось, как прежде?

— Нет, — твёрдо ответила я. — Чтобы исправить то, что сломалось. И для этого мне не нужна ваша теорема Корсина. Я разгадала её суть, а не зубрила формулы. Она не в том, чтобы подчинить Исток силой. Она — в том, чтобы услышать его. А вы все эти века лишь оглушали его своими заклинаниями.

— Ложь! — выкрикнула она, но в её глазах мелькнула неуверенность. — Без ключа…

— Ключ — не в сложности ритуалов! — перебила я, шагнув так близко, что почувствовала исходящий от неё холод. — Он в принятии. В понимании, что Исток — не инструмент и не раб. Он — живой. И он в агонии. И он выбрал меня, чтобы его услышали. Не вас, с вашим «очищением». Меня. Потому что я не боюсь быть целой. Не боюсь быть разной.

В этот момент сама пещера содрогнулась. Не глухой, отдалённый гул, а резкий, рвущийся из самой глубины трещины вопль. Словно Исток, до сих пор слепо метавшийся в агонии, наконец услышал нас и отозвался.

Волна чистой, нефильтрованной боли обрушилась на нас, в разы сильнее прежней. Но на этот раз она была направленной. Я почувствовала, как моя собственная магия, моя воля, моя готовность услышать стали якорем, щитом. Я впитала удар, пропустила его через себя, не сломавшись, и словно протянула обратный луч — не силы, а понимания. Принятия.

Для Равеллы же удар оказался сокрушительным.

Она вскрикнула — коротко, пронзительно, не голосом властительной лидерши, а криком испуганного, загнанного в угол существа. Её стройная фигура согнулась, руки инстинктивно обхватили голову. Она закачалась, её ноги подкосились, и она рухнула на колени, а затем съёжилась на холодном, упругом полу, приняв позу эмбриона. Её тщеславие, её высокомерие, её вера в собственное превосходство — всё было сметено одним махом слепой, животной мукой, которую её «очищенный» Исток обрушил на неё саму.

— Хватит… — её голос был едва слышным, прерывистым стоном. — Прошу… останови…

Я стояла над ней, всё ещё чувствуя эхо её боли, но теперь оно было отстранённым, словно доносилось из-за толстого стекла. Исток, получив от меня подтверждение, что его слышат, перестал метаться и сосредоточил свой гнев на источнике своих мучений — на ней и её воле.

— Я не могу его остановить, — сказала я, и в моём голосе не было злорадства, лишь холодная констатация факта. — Я могу лишь попытаться его успокоить. Но для этого мне нужно дойти до Первого Источника. Ты будешь мешать?

Она забилась в новом приступе, её пальцы впились в волосы.

— Нет… — выдавила она, и это было уже не слово, а хрип. — Не буду… мешать… Делай… что хочешь…

Этого было достаточно. Клятва, данная в таком состоянии, под давлением самого Истока, была нерушимой. Я мысленно ослабила хватку, позволив буре утихнуть, направляя её энергию обратно в трещину, укачивая её, как плачущего ребёнка.

Давящая волна отступила. В пещере снова воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь прерывистыми, тяжёлыми всхлипами Равеллы, лежащей в позоре и бессилии у моих ног.

Я не стала смотреть на неё. Повернувшись, я шагнула к краю бездны, готовая наконец сделать то, ради чего пришла.

Глава 23

Ожидания

Маг-проводник, хромая, повёл нас по лабиринту прочь от той проклятой раковины, где осталась Марица. Каждый шаг отдавался в моей души болью. Инстинкт рвался изнутри, требуя развернуться, вырвать её оттуда, снести эту перламутровую скорлупу и всех, кто посмел встать между нами. Дракон внутри ревел, бушуя и требуя действия, требуя защитить свою самку.

Но я шёл вперёд, держа спину прямо, сохраняя на лице маску спокойствия. Я вёл этих людей. Я был генералом. И я любил её достаточно сильно, чтобы уважать её выбор, даже если он разрывал меня на части.

Нас привели в небольшое помещение, больше похожее на пустую келью. Стены были из того же мерцающего перламутра, по полу струился тусклый свет, исходящий от самого материала. Ни мебели, ни окон. Только гладкие, неестественные поверхности и давящая тишина.

«Обустраивайтесь», — бросил маг сквозь зубы и, развернувшись, вышел. Стена сомкнулась за его спиной, не оставив и намёка на дверь. Мы были в западне. В красивой, отполированной, но западне.

Первым взорвался, как и ожидалось, Чефарт.

— «Обустраивайтесь»! — передразнил он ядовито, пнув стену носком сапога. От удала не осталось и вмятины. — Великолепно!

— Долго они собираются нас тут держать? — спросил Паргус. — Ты же не думаешь, что они её… что с ней что-то…

— Она справится, — прорычал я, и мой голос прозвучал чуть хриплее, чем хотелось бы. Я отвернулся, делая вид, что изучаю помещение, чтобы скрыть дрожь в руках.

— Она там одна, а мы тут заперты, как… — воскликнул Паргус, жестикулируя.

— Как заложники? — вставил Чефарт, язвительно усмехаясь. Его янтарные глаза блестели в полумраке. — Поздравляю, наконец-то дошло. Расслабься, изобретатель. Если бы они хотели нас убить, уже сделали бы это. Пока мы — гости. Нежеланные, но полезные. Беспокоит лишь то, что ваша принцесса осталась наедине с той, чей разум явно прогнил насквозь.

— Чефарт прав, — тихо сказал Асталь. Его бесстрастное лицо было обращено к Паргусу. — Паника бесполезна. Наша задача сейчас — наблюдать и ждать. Любая попытка силового решения до возвращения Марицы будет самоубийственной.

— Ждать, — с горькой усмешкой повторил Паргус. — Отлично. Сиди и жди, пока твою лучшую подругу…

— Она сильнее, чем кажется. — мой голос прозвучал глухо, и мне оставалось лишь надеятся, что он не дрогнул.

— Речь не о силе, Демитр, — тихо сказал Дао Тебарис. Он стоял в центре комнаты, его аристократичное лицо было бледным, но собранным. — Речь о том, что её одну ведут в логово фанатиков, пока мы тут беспомощно ждём. Это неприемлемо с тактической точки зрения.

— А что вы предлагаете? — спросил Серан. Он снял плащ, свернул его и сел на