Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

– Почему на одном корабле так много солдат? Они что, все за мной?

С юга раздался гром, короткий и всепоглощающий. Сафи повернула голову в его сторону… и с ее языка сорвалась новая порция проклятий.

Грозовые тучи быстро надвигались, а в устье залива появилось еще больше кораблей. Военно-морские галеоны Марстока выстроились в ряд, словно для охраны Сотни Островов.

Или чтобы не пропустить «Джану».

– Мерик не сможет причалить.

Сафи пустила кобылу медленной рысью. Тропинка поворачивала вглубь острова. Возможно, мертвый сосновый лес защитит девушек от усиливающихся порывов ветра и глаз марстокийских моряков.

– Это меньшее из того, за что стоит волноваться, – сказала Изольда, ускоряя шаг своего коня. – Первый корабль уже почти у причалов Лейны. Это явно засада…

Она замолчала, когда новый порыв ветра налетел на нее и Сафи.

Они обе отвернулись, прикрыли лица, закрыли глаза и рты. Воздух запутался в их одежде и волосах, зацепился за поводья лошадей, а затем зашумел в сухих ветвях. Единственной вещью, которой было плевать на ветер, оказался сигнальный камень, который, как уже решила Сафи, ей следовало бы убрать. Незачем привлекать марстокийцев.

Отвязав камень от седельной сумки, Изольда спросила:

– На какую пристань нам нужно попасть?

Хороший вопрос. Сафи не имела ни малейшего представления о том, какой причал считается седьмым. Здесь торчало слишком много старых столбов, чтобы можно было разобраться.

– Придется осмотреть все три.

Она похлопала кобылу, которая все еще была темной от пота, но казалась готовой к прогулке. Девушка направила лошадь в сторону мертвых сосен.

– Есть идеи?

– Вообще-то, – медленно ответила Изольда, – возможно. Помнишь тот случай в Веньясе? Когда мы поменялись одеждой?

– Ты имеешь в виду, когда нас чуть не убили те ненавидящие номатси ублюдки в таверне?

– Именно тот. – Изольда подвела своего коня поближе к Сафи, явно надеясь, что ей не придется кричать. Ее волосы разметались и рассыпались по лицу. – Мы дали тем людям то, что они хотели увидеть, помнишь? Но потом девушка-номатси, которую они так жаждали загнать в угол, оказалась тобой.

– Один из наших лучших трюков.

Сафи натянуто улыбнулась, откинув с глаз растрепавшиеся волосы.

– Почему бы не использовать его снова? – спросила Изольда. – Мы можем попытаться проскользнуть в Лейну мимо солдат, но если это не сработает…

– Не похоже, что сработает…

– Тогда мы можем привязать лошадей, спрятать сигнальный камень и разделиться. Я буду приманкой и заманю их в город. Ты можешь отправиться к причалам. Как только обыщешь все три, возвращайся к сигнальному камню. Зажги его, и я найду тебя.

– Ни в коем случае. – Сафи бросила настороженный взгляд на Изольду. – Это худшая идея из всех, что тебе приходили в голову. Зачем тебе подвергать себя опасности…

– В том-то и дело, – возразила Изольда. – В договоре о Перемирии сказано, что они не могут убивать никого на чужой территории, верно?

– В нем также сказано, что они не могут высаживаться на чужой территории, но это их явно не волнует.

– Вообще-то в договоре сказано, что никакие иностранные корабли не могут высаживаться на чужой территории, – заметила Изольда. – А их корабль не иностранный.

– Именно об этом я и говорю, Из! Они обошли этот пункт, так почему они не смогут обойти и все остальные? Насколько мы знаем, им даже все равно, нарушат ли они Перемирие.

Это заставило Изольду взять паузу – слава богам, – но когда Сафи натянула поводья, чтобы снова пуститься в путь, Изольда предупреждающе вскинула руку.

– Камни нитей, – настойчиво продолжила она. – Ты узнаешь о том, что я в опасности, по своему камню нитей. Если он загорится, ты сможешь прийти мне на помощь.

– Нет…

– Да. – Уголки губ Изольды приподнялись в улыбке. Она достала свой камень нитей и крепко сжала его. – Ты знаешь, этот план может сработать, и это единственная стоящая стратегия, которую я могу предложить. Давай просто порадуемся, что Лейна – город-призрак. Здесь не осталось никого, кто мог бы пострадать.

– Кроме нас, ты имеешь в виду.

– Хватит спорить, начинай раздеваться. – Изольда соскользнула с седла и перекинула поводья через низкую ветку. Затем она начала расстегивать платье. – Надвигается буря, Саф, и ты в ее эпицентре. Я буду в этой авантюре правой рукой, а ты – левой.

Левая рука доверяет правой, всегда говорил Мэтью. Левая рука никогда не оглядывается, пока не схватит кошелек.

Изольда всегда была левой рукой, и она никогда не сомневалась в том, что Сафи сможет отвлекать жертву до самого конца. А это означало, что теперь настала очередь Сафи сделать то же самое.

Ведовской ветер ворвался в лес. Он толкнул Сафи, закружил вокруг нее… а потом скопился у нее за спиной. Она бросила взгляд назад, глаза заслезились. Над верхушками деревьев собирались темные, как смоль, грозовые тучи.

–Как мне это все не нравится,– сказала Сафи, и теперь ей пришлось перекрикивать шум ветра.– Если честно, я ненавижу грозы. И план! Почему мы должны рисковать? Почему не одна я?

– Потому что мы – это то, что мы есть, – прокричала в ответ Изольда. – Я всегда буду следовать за тобой, Сафи, а ты всегда будешь следовать за мной. Повязаны до конца.

При этих словах в легких Сафи поднялась яростная, жгучая жажда. Ей захотелось высказать Изольде все, что она чувствует, – свою благодарность, свою любовь, свой ужас, свою веру, но она не стала этого делать. Вместо этого она мрачно улыбнулась.

– Повязаны до конца.

Наконец, Сафи сделала то, о чем просила Изольда: слезла с коня и начала снимать с себя одежду.

Аэдуан учуял свою старую наставницу за милю. Ее запах – льдистой весенней воды и соленых скал – был абсолютно узнаваемым. Он был знаком Аэдуану, как его собственный пульс.

И так же неизбежен, как смерть, если только Аэдуан не сойдет с тропы – а он не сойдет – или не убьет ее на месте.

А этого он тоже не сделает.

Лига, ведущая к ней, вся была в мареве зеленого леса и желтого камня, предрассветного света и грохочущего морского шторма. Когда колдун достиг самого узкого места на тропинке – с одной стороны ее окаймляли нависающие скалы, а с другой – отвесные утесы, – Аэдуан перестал прокачивать свою кровь. Он вернул телу обычный ритм сердца и замедлил шаг.

Монахиня Эврейн стояла перед ним неподвижно, как статуя. Только ветер раздувал ее кар-авенский плащ и играл прядями волос. В ножнах торчали всего два метательных