Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер

– Да чтоб тебе пусто было, урод! – изумился я. – Опять ты!

Чернобородый этруск, загубивший Атилию, грыз копьё, пока мои сандалии скользили по земле, оставляя глубокие борозды. Я перехватил оружие с обеих сторон и, стиснув зубы, надавил. Что при жизни был сильным ублюдком, что после смерти. И после второй смерти.

«Первый подопытный Плотия… Поэтому в тот вечер он ожил, – бегло подумал я. – Но почему огонь? Зачем Плотий устроил пожар? Только чтобы… я спас Ливия?»

Об этом предстояло поразмыслить, а пока – сражение.

Я отпрыгнул в сторону, прижав щит к груди. Оценив обстановку, принялся теснить врага подальше от отца. Торговец взревел, разинул пасть и ударил по анкилу – я едва устоял на ногах. Я ответил уколом гасты, отодвинув щит, но промазал.

– Неубиваемый! – возмутился я.

Близость к отцу и другим мирным жителям нервировала меня. Я пытался увести мёртвого торгаша с улицы, но по мере приближения к Палатинскому холму толпа только густела.

Мертвец сделал выпад и попытался укусить меня, но я, отставив анкил, кувырком увернулся. Ударив копьём по щиту, попятился спиной вдоль пустой дороги. Со всех сторон люди. Позади шло сражение Туциев. Оставался последний, рискованный шаг – вывести его по прямой, минуя шествие салиев.

В драной мокрой одежде, перемазанной сажей и кровью, с заштопанной на скорую руку раной в шее, оставленной факелом Весты, незрячий этруск скалился, будто врастая в место подле отца.

– Ублюдок! Тебе мёдом намазано? – выкрикнул я до хрипоты. – Хорошо. Я тебя прямо здесь убью!

Сорвавшись, я побежал на врага, но не рассчитал: повалил покойника на спину и попытался обезглавить копьём, но тот с рыком схватил древко и вырвал его из рук. Гаста упала на землю со звонким стуком.

«Я обезоружен. Вот дерьмо».

Тем временем в полутора милях от Палатина

Ливия отбросило: он содрал ладонь об острый гравий, пытаясь затормозить. Тяжело дыша, он перекрыл лицо окровавленным ножом. Лезвие рассекало обзор на сгорбленную в боевой готовности мать и скалящегося отца.

Ливий предупредил их рывок и, пригнувшись, попытался ранить ноги, но потерпел поражение и был вынужден отбежать ещё на полдюжины локтей. Он беспокойно поглядывал в небо цвета пожара: пусто.

Молясь, чтобы Эгида прилетел как можно скорее, Ливий увернулся от прямого нападения. Их было двое, они несли двойную опасность. Когда Антоний с Киркой разделились, попытавшись напасть с обеих сторон, Ливий с криком вырвался, но его схватили за подол тоги – он попытался размотаться, но заминки схватило, чтобы отец вцепился в запястье и заставил выпустить кинжал.

– Нет! – заорал Ливий и попытался отбрыкаться, но мать подкралась и вонзила зубы в плечо сына.

Укусили.

Ливий ударил отца и, схватив Кирку за волосы, перебросил через плечо, уронив на дорогу. Он прикоснулся к свежей ране и зашипел – на подушечках пальцев багровела кровь. Кирка лежала, облизывая резцы. Антоний упал на неё, обнюхивая, как животное. Он вскинул голову на Ливия, который рыскал в поисках клинка, – дымовая завеса загустела, отрезая обзор.

Мёртвый Священный царь бросился на живого, разинув пасть. Ливий сжал кровоточащее плечо и ещё раз с надеждой посмотрел на небо.

Эгиды не видать.

Помощи ждать неоткуда.

Тем временем близ Палатина

У меня остался только щит. Я ударил им по морде, свернув торговцу нижнюю челюсть, но он быстро вправил её и с новой силой перевернул меня на спину. Впившись в край анкила, он принялся отрывать его. Я упёрся изо всех сил, параллельно шаря свободной рукой в попытке дотянуться до копья. Далеко – локтях в четырёх от меня. Щит со скрежетом поддавался.

– Ах ты тварь… – Я сделал выпад и резко вытянул руки, но торговец заполз сверху и навалится массой, клацая зубами у носа.

Я сменил тактику: теперь наваливался боком, чтобы сбросить торговца с себя и моментально схватить гасту. Мне удалось сдвинуть его – в один момент, подняв оружие, оседлал его и схватил за спутанную бороду. Занёс копьё, целясь в распахнутый рот, но увидел движение сбоку. Что-то белое.

Оно сбило меня импульсом, я совершил кульбит и медленно разогнулся, со сбитым дыханием глядя перед собой.

«Быть того не может».

– Встреча старых друзей, ха? – усмехнулся я и стёр кровь с губ.

Передо мной стояла, шипя, весталка в белой изодранной сто́ле, с размозженным теменем, на котором спутались с кровью белокурые волосы. Дочь божественных Каненты и Пика – прóклятая жрица Весты Атилия.

– Ну что ж, раз ты защищаешь причину своей погибели, – сказал я и провертел в руках копьё, приготовившись к атаке, – то уделаю вас обоих.

Атилия набросилась, целясь в горло. Я отрезал её попытку Священным щитом, прокрутившись на месте, и с поворота всадил копьё в торговца. Он рявкнул, хватаясь за древко – тем временем Атилия, будто обладала разумом, поняла, что анкил застрял в её подельнике. Она воспользовалась заминкой и схватила меня за волосы, притягивая к себе. Торгаш насаживался на гасту, проталкиваясь вперёд.

– Я настолько… сладкий, да? – отпускал я шуточки, впрочем, мне было не до смеха: Атилия нападала, а оружие застряло в торгаше, которому сквозное отверстие не мешало настигать меня.

Ногти Атилии саданули по щеке. Я попытался стряхнуть торговца и оттолкнуть её, но уложил только последнюю, тогда как он подобрался особенно близко и сомкнул челюсть около моего уха. Дважды. Атилия подорвалась и рванула на меня, в последний момент зашла за спину и набросилась на плечи. Я ударил её щитом, разрываясь: то ли контролировать фронт, то ли тыл. Мало того, Атилия разинула рот и заголосила во всё горло, призывая собратьев.

Отовсюду послышались хрипы, возня и рык – ко мне стягивалась стая трупов, заслышавшая вопль весталки.

Я подумал: «Всё хуже некуда».

Подумал: «Жив ли Ливий?»

И тут, когда молитвы запоздали, в небесах раздался крик стрикса. Спину окатило мурашками, я осоловело глянул в небо и заорал:

– Да! Да, получите!

Стая крупных стриксов камнем бросилась к площади. Чёрные птицы, которых седлали воины в чешуйчатых доспехах и шлемах. Позади командиров сидели воины в панцирях с луками и колчанами за спиной. По приказу они прямо на лету вложили острые снаряды, натянули тетивы и выпустили стрелы – те вонзились в прибывающих с характерным звуком. Кого-то прибило к земле – он пытался подняться, но стрела продырявила его ногу насквозь и прочно вошла в грунт.

Атилии прилетело в голову. Тараща глаза, она пыталась вцепиться мне в глотку, я извинился и толкнул в живот ногой. Атилия упала, меня отбросило мощной вибрацией и засыпало дорожной пылью. Раздался вопль